Я хочу сделать ее такой мокрой, чтобы она умоляла меня, чтобы мое имя было единственной мыслью у нее в голове, единственным, что она может произнести. Я хочу услышать, как она кричит в диком, безумном экстазе. Я хочу, чтобы она увидела, насколько идеально мы подходим друг другу — разумом, телом и душой. На этот раз не понадобится никаких слов. Только действия.

— Тебе нужно перемотать, — говорит мне Роуз. Она пытается дотянуться до пульта, но я убираю его подальше от ее рук.

Она свирепо смотрит на меня.

— Vous devez toujours avoir le control. Тебе всегда нужно все контролировать.

Я пытаюсь сдержать ухмылку.

— Vous aimez quand j’ai le control. Ты любишь, когда я все контролирую.

Ее губы поджимаются, но она смотрит на меня также внимательно, как и я на нее.

— C'est encore `a prouver. Это еще нужно доказать.

Я поглаживаю ее шелковистую ногу.

— Ne t'inquites pas. Bientot ca sera un fait. Не волнуйся. Скоро я сделаю это фактом.

— Эй, — вмешивается Райк. — Никакого гребаного французского.

— Да, — говорит Ло, — Лили хочет слышать ваши пошлые фразочки на английском, ребята, — он посылает улыбку своей девушке.

И она становится свекольно-красной от его замечания.

— Ты не должен был говорить им это, — шепчет она достаточно громко, так что все ее слышат. Но она, похоже, не догадывается об этом. — Это был секрет.

— О, любовь моя, он был слишком хорош, чтобы держать его в тайне, — он целует ее в губы и на секунду смотрит в камеру, пока его руки скользят под ее футболку, под которой, похоже, нет лифчика. Не то чтобы у нее был большой размер. У Роуз грудь гораздо больше, чем у ее сестер, а также более округлая попка и широкие бедра. Я мог бы пялиться на нее весь день, и у меня не возникло бы проблем со стояком.

Я перематываю к началу промо-ролика и нажимаю кнопку воспроизведения. Все замолкают, как только начинается ролик, в начале которого мы все стоим на белом фоне. Мы недавно отсняли этот материал в студии в Филадельфии.

Нам сказали просто вести себя естественно, пока вокруг нас крутятся камеры, и после тридцати минут, в течение которых нас игнорировали гримеры и осветители, мы все вжились в свои роли. Никакой актерской игры не требовалось. Все вели себя по-настоящему — даже я.

Ролик начинается с того, что каждого из нас семерых снимают снизу вверх, Скотт стоит в самом конце. Кадры сменяются крупным планом, начиная со стоящего справа человека.

Дэйзи делает стойку на руках, так что ее белая футболка задирается и всем виден ее голый живот и зеленый кружевной лифчик. Она высовывает язык и игриво улыбается. Прямо над ее грудью появляется надпись: Сорвиголова .

А потом Райк толкает ее ноги сзади, и она со смехом падает. На его груди прокручивается слово: Мудак .

Значит, они дали нам прозвища.

Мои мысли стихают по мере того, как кадры быстро сменяются.

Следующие на очереди — Ло и Лили. Он обнимает ее и целует в губы так жадно, страстно и с таким диким желанием, что на это почти неудобно смотреть. Это кажется слишком интимным и личным.

В этот момент слова Сексуально-зависимая и Алкоголик появляются на их телах.

Затем очередь доходит до меня, Роуз и Скотта. Роуз выглядит слегка раздраженной, ее глаза горят — это ее обычное состояние. Но она поворачивается ко мне, и наши тела притягиваются друг к другу, словно магниты. И в тот момент, когда я наклоняюсь и шепчу ей что-то на ухо, ее лицо загорается.

Я даже не могу вспомнить, что я тогда сказал. Я вполне мог легко не согласиться с одной из ее любимых феминисток или сказать ей, что у нее красивые волосы.

На видео она толкает мою руку. Дважды. Ждет, что я выйду из себя, как она. Желает спровоцировать меня.

Я же просто ухмыляюсь.

Слово Умник быстро проявляется на моем теле.

Сейчас, когда я сижу на диване, то еле сдерживаю смех, который точно никто бы не оценил. Но мне все это кажется чертовски забавным. И какое прозвище они придумали Скотту? Бабник? Нет, это слишком любезно. Может быть, что-то вроде Гребаный продюсер-ублюдок (и, вдобавок, Лжец).

Скотт стоит рядом с Роуз, и его взгляд падает прямо на ее грудь.