Это был символ его победы. И он собирался побеждать дальше.

– Значит, Кавереллин, вот какая у меня настоящая фамилия, - вздохнул я. – Мать никогда не называла его имени. Я однажды спросил, кто он был, и она ответила: «Мужчина, как и у всех». Я больше не спрашивал. Ей было больно говорить, а я не люблю причинять людям боль.

Азора смотрела с искренним сочувствием. Во взгляде Фьярви я видел такое же искреннее возмущение. Гномы сильнее всего дорожат семейными узами, и он представить себе не мог, как это можно бросить собственное дитя и никогда им не поинтересоваться. Это было настолько не по-гномьи, что Фьярви презрительно скривился.

– То есть, он ни разу не появился в твоей жизни? – поинтересовался тесть. Я кивнул, и Фьярви хлопнул ладонью по колену и посмотрел на жену. – Нет, ну ты видишь, а? Вот как так можно! Твой же сын где-то растет, а ты его и знать не желаешь!

– Я понимаю, «как можно», но не принимаю, - ответила Азора. – Кавереллины это древний достойный род. Могущественные владыки одной из областей Благословенного края. Много воевали, много торговали, и да, среди них были и волшебники.

Я замер, боясь пропустить хоть слово. Это все было и моей жизнью – пусть я раньше не хотел о ней узнавать, пусть в ранней юности бунтовал против своей эльфийской крови, но сейчас все поднялось во мне навстречу словам Азоры. Я хотел, чтобы она не умолкала. Чтобы рассказала все.

–  Celefantho Thanar, - сказала Глория, и я механически перевел: «Сильный и достойный». – Ты знаешь кого-нибудь с этим именем?

Азора задумчиво дотронулась до виска. Фьярви смотрел на нее с тревогой, словно воспоминания о жизни в Благословенном краю могли как-то ранить ее.

– Это не имя, - наконец ответила она. – Это прозвище, его взял Ланнан, один из сыновей Кавереллин. Он полукровка, его мать влюбилась в человека и сбежала с ним из Благословенного края. Потом вернулась домой с младенцем на руках – муж ее бросил. Скандал тогда был страшный, но родители все-таки приняли ее. Решили, что будут воспитывать мальчика в эльфийской традиции и считать эльфом. Там был даже целый обряд – якобы он отказался от всего человеческого в себе.

Глория усмехнулась.

– Да вот видишь ли, не до конца! Он ненавидит людей. И эльфов тоже. Живет для того, чтобы каждый день доказывать свою эльфийскость, но… - Глория посмотрела на меня с сочувствием и искренним теплом. – Виктор, если в той шкатулке действительно серебряная пуговица…

Я вздохнул. Накатившие чувства звенели и плясали во мне так энергично, что я, как и мой тесть, никак не мог усидеть на месте. Мне хотелось встать, ходить, разбить что-нибудь – просто выплеснуть из себя все свое прошлое и настоящее. Я ведь давно перестал думать о том, кто соблазнил и бросил мою мать и разрушил наши с ней жизни. И вот он вернулся – и как обычно хотел не создавать, а разрушать.

Эльф-полукровка, который стремился создать собственное королевство и наконец-то стать нормальным в своих глазах.

– Мать никогда не говорила, что он полукровка, - произнес я, сам не знаю, почему. Глория сочувствующе взяла меня за руку – это прикосновение согрело, и голова прояснилась.

– Люди не слишком-то в этом разбираются. Высокий, светловолосый и остроухий – конечно же, это эльф. К тому же, он мог использовать магию, чтобы обмануть ее.

– Мы окончательно все узнаем, когда заглянем в его шкатулку, - сказал я. Надо было брать себя в руки и идти дальше. Глории, в конце концов, пора бы отдохнуть. – В любом случае, у нас теперь есть его возможное имя – значит, мы можем свалиться ему на голову с полицией и армией.

Азора и Фьярви посмотрели на нас так, словно хотели взять за руки и никуда не отпускать – но не сделали бы этого. Мы все-таки взрослые и сами несем ответственность за свою жизнь и дела, которые ее наполняют.

– Только, пожалуйста, будьте очень осторожны, - произнес Фьярви. – И вот еще о чем помните: когда все это закончится, то мы обязательно ждем вас в гости. Давно пора познакомиться по-настоящему, а не через артефакт.

Мы с Глорией заулыбались, соглашаясь. Да, мы приедем в этот маленький провинциальный Келлеман – к той семье, которая станет моей. К той силе, которая уже сейчас стоит за нашими спинами.

– Непременно приедем, - сказал я. – И приготовим самый вкусный пирог в мире – все вместе.

12.2

Глория

В дверь застучали решительно и грозно, как стучат только люди, облеченные властью, и наш семейный совет пришлось прервать. На пороге обнаружился неприметный человек – примерно такие же вежливые люди со спокойной внешностью мелких чиновников везли нас в Итайн – увидев Виктора, он поклонился, протянул ему конверт и произнес:

– Срочная почта от принца Бруно. Ответ не нужен.

На мгновение мне показалось, будто мои внутренности превратились в ледяное стекло. Принц наконец-то объявился – вот только с какими новостями? Виктор принял конверт, и письмоноша растворился в осенних сумерках. Мы вернулись в дом, Виктор торопливо вскрыл послание и прочел вслух:

– «Дружище, без приветствий, дело дрянь! Айзен заговорил наконец-то и рассказал, что связался с неким эльфом, который и помог ему спалить дотла погребок твоей жены и твою квартиру. Конечно, такой сильный удар неумеха не сочинит – сразу было ясно, что надо искать кого-то не ниже профессора в академии магии. Моя служба безопасности тотчас же навела справки, и выяснилось, что это могущественный эльфийский маг: живет в столице, особо никак не общается ни со своими, ни, разумеется, с людьми, но регулярно и в больших количествах закупает серебро для артефактов».