И снова он принялся высматривать Олеандра. В глубине души Гексахир надеялся, что мон-кей будет впечатлен. Однако тот, вместо того чтобы благоговейно озираться по сторонам, застыл, склонив голову набок. Воздух вокруг него мерцал тем маслянистым блеском, который Гексахир знал слишком хорошо.

— Силандри была права. Она вернулась.

Диомона обернулась и проследила за его взглядом:

— Кто вернулся?

— Демон. — Гексахир сжал ее затылок. — Стой, где стоишь, и смотри вон туда. Как там, твои чудесные глазки это видят?

Диомона охнула от того, как сильно он сдавил ей затылок, но ей хватило ума не сопротивляться.

— Нет, я… Подожди. Да. — Он услышал характерный щелчок вставших на место внутренних механизмов. — Там что-то есть. Это варп-сущность?

Гексахир сунул руку под мантию и извлек оттуда кристаллическое устройство. Он сам собрал его из кристаллов призрачной кости, выращенных в растворе варп-ихора для очень специфической цели.

— Не спускай с нее глаз еще секунду, дорогая Диомона. И не шевелись. У нас будет только один шанс.

— Что это за штука? — зашипела она и напряглась, когда Гексахир положил устройство ей на плечо. — Оружие?

— Не совсем. Скорее… камертон. Видишь ли, демон — это в некотором смысле бродячая волна, не воспринимаемая органами чувств большинства смертных, за исключением тех, кто соответствующе настроен или чье восприятие каким-то образом изменено. Следовательно, эту частоту можно усилить или ослабить определенными методами — если хочешь, назови их ритуалами. — Гексахир немного поправил прицел. Интересно, что эта тварь сейчас говорит Олеандру? Вряд ли что- то полезное. Но ее визиты начинали раздражать.

— И сейчас ты проводишь такой ритуал? — шепнула Диомона. — Это поэтому ты так долго все делаешь?

— Нет. Ритуалы — это для дикарей и мракобесов. Я разработал новый подход, основанный на точной науке. — Он помолчал, держа палец на значке активации. — Скажи мне, Диомона, ты когда-нибудь пробовала на вкус боль варп-существа? Это пьянящая штука. Один мой знакомый эпикуреец однажды дал мне попробовать слезы…

— Она поворачивается к нам, — перебила его Диомона.

— Ага! Ладно, тогда в другой раз. — Он щелкнул значком, и отчетливо видимая полоса ни звука и ни света, но каким-то образом и того, и другого одновременно, трепеща, пронизала пространство. Те несчастные развалины, что оказались на ее пути, падали на колени, с воплями хватаясь за головы. Диомона сделала то же самое, но ее вопли перемежались проклятиями.

Олеандру, конечно, досталось больше всех. «И поделом», — подумал Гексахир. Мон-кей опрокинулся на спину, корчась от боли, и его демоническая любовница упала вместе с ним. Она вопила и билась на полу, частота волны Гексахира смешивалась с ее собственной. Ее тело словно пошло помехами, когда она попыталась встать. Гексахир отпихнул Диомону и двинулся на существо, выпустив еще один импульс из своего частотного глушителя. Ее крики перешли в звериный вой.

Формы демона были отвратительно женственными, за исключением тех звериных черт, которые говорили о ее происхождении. Гексахир наклонился и сгреб девушку за волосы, откинув голову назад. На мгновение он замер. Это лицо…

Не отпуская волос, он повернулся к Диомоне:

— Тащи удерживающий контейнер. Быстро!

Он снова развернулся к существу, разглядывая поразительно знакомые черты, этот слабый отголосок другого лица из другого времени. Гексахир наклонился ближе:

— Я не знаю, что ты такое, но думаю, что скоро выясню.

Оглядев полдюжины гололитических фигур вокруг себя, Фабий печально вздохнул. На зов откликнулось меньше, чем он надеялся, но больше, чем боялся.

— Я не стал бы вас беспокоить, братья, если бы не чрезвычайная срочность… — начал он. Его прервал хриплый смех. Фабий дождался, пока смех утихнет. — Если вы закончили, то время сейчас — это главное.

— Твое время, ты хотел сказать, — перебила одна из фигур.

— Мое, да. И, как следствие, твое тоже, Волюп. — Фабий ткнул пальцем в существо — шумового десантника поколением помладше, не из оригинальных какофонов. — Без меня ваши банды через несколько десятилетий превратятся в ничто.

— Есть и другие апотекарии, — возразила еще одна фигура голосом, больше похожим на грубый механический рык. — Тебе ли не знать, ты ведь говорил, что обучил многих.

Фабий повернулся к говорившему:

— И сколько из них готовы иметь с вами дело, Вилий? Учитывая вашу репутацию, полагаю, что немногие. — Он пренебрежительно отмахнулся. — Кроме того, тем, кого учил я, грозит опасность не меньше, чем мне, а то и больше.

— В каком смысле? — раздался грассирующий голос. Фабий взглянул на яркую фигуру, разодетую в шелка и перья поверх сильно модифицированного, облегающего боевого доспеха. Он узнал пресловутого второго сластолюбца из бандформирования, известного как Царапающие Когти.