— Жаль, что у друкари есть свои, — заметила Савона.

— Да. — Фабий улыбнулся, — К несчастью для них, это старушечий мир. Это означает, что они не могут рисковать использовать свои порталы: слишком много помех, слишком большой риск, что какая-нибудь малоприятная тварь увяжется за ними домой. Поэтому альдари придется воспользоваться одним из узлов, расположенных в этом мире. Вот почему я намерен оставить шесть других открытыми.

— Счастливое число, — подметил Саккара.

Фабий пропустил замечание мимо ушей.

— Пока мы здесь разговариваем, мои слуги минируют все оставшиеся узлы. Не так, чтобы остановить врагов, но кровь им подпортить хватит.

— А зачем их вообще впускать? — спросил Волюп.

— Потому что за ними числится должок, — напрямую ответил Фабий. Он обвел взглядом собравшихся военачальников. — Честь никогда ничего для меня не значила. А вот месть… Месть всегда была моим любимым пороком. Они причинили мне боль. Оскорбили меня. Преследовали и гнали меня. И я отплачу им сторицей.

— Хорошо сказано! — рыкнул Горг, припечатав ладонью стол.

— В самом деле. Пожалуй, в твоих жилах еще что-то осталось, кроме гноя, — заметил Вилий. — Я даже жду не дождусь этого.

— А я так и не услышала, в чем состоит этот твой грандиозный план, — сказала Савона.

— Как я уже сказал, никакого грандиозного плана нет. Есть шесть вероятных точек входа. Пять малых ворот и одни центральные — под этим самым дворцом. Каждые врата должны продержаться как можно дольше. — Фабий сделал паузу. — Я не жду, что вы умрете ради меня, братья. — Он намеренно использовал это слово, и Рамос одобрительно кивнул. — Я жду, что вы вернете свой долг, — и ничего больше.

— Шесть врат, — сказал Рамос. Он встал и по очереди оглядел всех остальных. — Это то, о чем вас просит Слаанеш. Шесть врат.

— Шесть врат, — повторил Волюп и кивнул. — Вроде легко.

Он оглянулся. Вилий и остальные согласно забормотали.

— И все? Это и есть твой план? — Савона покачала головой, — Стоять насмерть?

Фабий посмотрел на нее:

— А что ты предлагаешь?

— Что-нибудь другое. Что угодно!

— Нет ничего другого. Дорогу к редуту «Омега» нужно защищать до окончания эвакуации.

— Я уже слыхал эту сказку, — заметил Беллеф. — Старая история, но хорошая.

Фабий развернулся к нему:

— Какая?

— Новое человечество взывает о помощи, — ответил Беллеф. — Армия страшных ксеносов выползает из черных, как ночь, пещер Паутины. И вот воины Третьего собираются в последний раз. Последний бой против кровавой волны. — Он оглядел сидящих за столом: — Последняя вспышка древней славы перед тем, как всех нас поглотит долгая ночь. Разве не этого мы желаем всеми сердцами? Шанса доказать Фениксийцу, что мы достойны, как доказали когда-то давным-давно? — Он вскочил на ноги и ударил себя кулаком в грудь — Шанса стать героями, какими мы были до того, как Хорус затащил нас в грязь.

Остальные закивали. Даже Вилий и Глориан. Их взгляды засверкали жаждой славы, и все жадно подались вперед. Готовые сыграть в героев последний раз в жизни.

— Да, — сказал Фабий. — Давайте заставим отцов гордиться нами.

Квин стоял на вершине разрушенной башни, глядя на труп города. Вдалеке сквозь тучи пыли пробирались великаны. Судя по облику, богомашины: помеченные варварскими символами, с незнакомой геральдикой.

Впрочем, нынче он многое не узнавал. Он так долго прожил в уединении, что Око изменилось необратимо. По дороге на Велиал IV он изучил всю информацию о текущем положении дел, собранную Фабием, — в основном о Третьем. После того как Фулгрим бросил их, легион раскололся. Квин надеялся предотвратить это, исправить ущерб, пока тот не стал непоправимым.

Глупая цель. Он знал это уже тогда. Но все равно, кто-то ведь должен был попытаться. Остальные, похоже, особого желания не испытывали. Эйдолон. Юлий. Люций. Даже Фабий. И поэтому он сделал то, что не сумел ни один другой сын легиона. И уж точно не кемосийская помойная крыса. Это дело только для истинного воина Детей Императора. По крайней мере, он так думал.

Но ничего не вышло. Легион погиб, а он отправился в изгнание. Не из страха или стыда, но из чувства долга. Слишком многие братья разыскивали его, надеясь, что он отведет их к Фулгриму. Слишком многие обижались на отказ. Квин сжал рукоять топора, вспомнив череду мертвых братьев, которую оставил за собой. Слишком многих, чтобы сосчитать. Слишком многих, чтобы забыть.

— А ты что здесь делаешь?

— Жду кое-кого.

Он обернулся. За спиной у него стояла Савона. Эта женщина вызывала в нем интерес — интерес к новому виду хищника. Опасная и непредсказуемая — судя по тому, как Темный Князь ее благословил, она искала его покровительства. Савона была из этой новой породы, и Квину стало интересно, каков будет ее конец.

— Кого-то конкретного?

— Да. Но она, похоже, не придет. — Он печально улыбнулся. Мелюзина, что было необычно для нее, отсутствовала с тех пор, как они покинули мир Фулгрима. Возможно, исполнила свое предназначение, и Темный Князь отозвал ее домой. Или, может быть, решила, что Квин исполнил свое. — С другой стороны, демоны славятся своей непредсказуемостью.