— Я и так вроде для тебя всё делаю, даже отсасываю тебе через не могу, — произнесла я, совершенно не задумываясь о последствиях своих слов.

Приложил он знатно, бросая меня на пол. После чего колено сдавило грудную клетку, а руки оказались на шее, сжимая и её.

— Ещё хоть слово вякнешь, я тебя прибью!

Я замерла, глядя в рассерженное лицо. Хейз почти тут же поднял меня обратно, возвращая в исходное положение. После чего убрал свои руки от моего тела. Я стояла, чуть качаясь.

— Марш в постель! Отодрать тебя и напомнить, кто здесь главный, тебе не помешает!

Я поплелась назад в комнату, и практически без сил упала на кровать лицом вниз, считая, что это самый подходящий вариант, чтоб не лицезреть ненавистное лицо.

Но Хейз посчитал иначе. Он развернул меня на спину и раздевшись донага, тут же вторг свой член в меня, одновременно с этим действием зажимая одной рукой мне талию, а другой до боли намотав мои волосы себе на ладонь. Его член заметался внутри жёстким, продирающим ходом, полосуя по живому, трущейся со всех сторон поверхностью. Я, повинуясь инстинкту, пыталась хоть как-то сгладить эти ощущения, меняя положение таза, чтоб сменить угол прохождение его пениса.

— Не дёргайся! — выпалил он, налегая ещё больше.

— Мне неприятно, не надо так! — произнесла я на выдохе.

— Заткнись! Ты достала меня уже! Свои причитания оставь при себе! А то буду трахать тебя пока не сдохнешь!

Меня обуяла настоящая злость.

— А давай! Даже интересно, надолго ли тебя хватит! — произнесла я.

При этих словах я обвила его бёдра своими ногами, рукой впилась ему в одну из ягодиц, а другой, заведя её между нашими телами, вцепилась в мошонку. Он вздрогнул всем телом, припадая на меня больше и меняя сбившееся дыхание на сдавленный стон своих уст. Что произошло в этот момент я так и не поняла, но он практически тут же кончил в мелкой пульсации члена. Я не сдержалась от сдавленного смешка. Мне, конечно, тут же прилетела пощёчина, но какая-то неполноценная: чисто, чтоб напомнить о том, что она имеет место быть.

Хейз резко отпрянул, а меня понесло дальше. Умом то я понимала, что это реакция организма на весь тот негатив, что происходит со мной. Такая своеобразная истерика. Я, разворачиваясь на живот и утапливаясь лицом в подушку, несдержанно засмеялась. Мой сдавленный смех прекратился, только когда Хейз развернул на спину обратно и влепил ещё одну пощёчину, но уже более ощутимую.

Реакция перешла в иную плоскость. Я мрачно ушла в себя, глядя в прострации в потолок. Мне на секунду показалось, что все эти несколько дней тянутся бесконечной вереницей часов в окружении чужих и неприятных до скрежета зубов людей. А я словно попала в силки, из которых самостоятельно не выпутаться.

Я понадеялась, что Хейз уйдёт, задетый моей реакцией, но он, отвесив мне оплеух, остался рядом. Я же лежала, прокручивая по новой случившееся событие. Зацикленность меня пугала. Воспалённый от перенапряжения мозг начал уже какую-то свою игру со мной. На благо это было или была болезненной реакцией организма — даже обдумывание этих мыслей казалось зловещим предзнаменованием конца. Люди ни редко в сложных жизненных ситуациях впадают в депрессию, предаваясь упадническим думам. Меня страшила перспектива перебирать в уме мысли о случившемся, чтоб вновь и вновь проигрывать пережитое у себя в голове.

Когда рука Хейза коснулась щёки, я дёрнулась от него, словно прикоснулся он ни пальцами, а электрошоком. Хейз провёл пальцами вновь. На этот раз я осталась на месте. Он перелёг ко мне ближе. Развернув моё лицо к себе, его губы плавно, чтоб не напугать, поцеловали мои. Я не ответила. Не хотела. И я этого не скрывала. Хейз вновь и вновь мягко сжимал мои губы своим. Вновь и вновь пропитывал уста лаской и влагой. Минуты текли. Он продолжал. Не отступая и не меняя ни тактики, ни сил.

Я надеялась, что ему это скоро надоест, но он всё продолжал и продолжал. Моё тело не отзывалось. Хотя мне хотелось, чтоб отозвалось. Меня пугала продолжительность холодной и безучастной ярости. Я замерла, прислушиваясь к себе. Я не верила, что во мне всё так может быстро умереть и закончиться. Меня затрясло от страха, что это бесповоротно и навсегда, что я больше никогда не почувствую истому и влечение, предвкушая физическую близость.

Неужели Хейз убил во мне это? Слёзы сами собой побежали, добавляя к слюне солоноватый привкус. Я извернулась, на мгновение показалось, что я могу вырваться, сбежать, вернуться в своё обычное состояние. Но Хейз уловил это каким-то внутренним чутьём и предчувствием, поспешно перехватил поперёк туловища. Я замерла.

— Ты ведь не нежное создание, чтоб так реагировать. И ты не невинная овечка, чтоб не понимать. Мне нужны доказательство, что ты слышишь меня и слушаешь.

— Какие? — произнесла я приглушённо. — Я не понимаю, что должна делать.

— Докажи, что мои приказы выполняются в точности.

— Я делаю всё, что в моих силах.

— Я почти готов поверить. Скажи, я нравлюсь тебе как мужчина?

— Да.

— А в постели я тебя устраиваю?

— Нет.

— Почему, что во мне не так?

— Я боюсь тебя, — озвучила я первое, что пришло на ум.

— А я хочу, чтоб ты меня боялась. Боялась и вожделела, и чтоб борьба этих двух состояний протекала в тебе.

— Зачем?

— Я хочу поработить твою душу. Только так ты станешь моей от и до. Только так я буду уверен, что ты не расскажешь обо мне никому.