— Но я не собираюсь этого делать! — выкрикнула я отчаянно.

— Мне нужны доказательства. Пока я их не получу, ты меня не покинешь.

Слёзы с новой силой потекли по щекам. Хейз перелёг на спину и увлёк меня за собой, перекладывая к себе на торс. Его руки накрыли меня как горячее покрывало сильной плоти и нежной кожи.

Моя голова покоилась на груди Хейза, и удары его сердца под рёбрами, как метроном отчитывали минуты, не давая мне отвлечься ни на что другое. Чужое сердце, чужое тело, чужая душа, жаждущая заверений физических величин, материальных обетов и ощущений клятв. Невозможное к исполнению за раз и по принуждению.

Я вдруг вспомнила свои долгие дни нахождения в чужой оболочке, когда перестук чужого сердца становился тебе, как родной. Я выполняла заключительный этап с первого дня своей работы. Зачищала пространство для прихода новой души. Стирала следы присутствия прошлой, чтоб следующий владелец почувствовал себя, как дома. Одно дело купленный по твоим размерам костюм, но совсем другое, подогнанный по всем правилам под тебя. Я незаметно для себя, соприкоснулась по грани с физическим телом Хейза. Сколько прорех и залатанных грубо дыр, сколько щелей между его душой и этим телом. Он жил в этой оболочке, словно в сколоченном наспех доме.

Организм сам начал планомерную зачистку территории. Долгие годы практик, долгие месяцы тренировок, долгие дни в рабочей колее. Я физически не могла пройти мимо. Мне словно мозолила глаза несовершенство его существования. Хейз на удивление задремал, удерживая меня на себе. Так даже лучше. Мелкие штрихи, методичная работа. Чтоб подправить и скорректировать тут и там, не нужно переселяться в его тело. Я лишь уберу лишнее, что осталось от прошлого владельца. Хейз по-любительски грубо вторг свою душу сюда. Он был, как самоучка или ученик, что плохо слушал учителя. Он добился результата, но результат этот был, мягко говоря, лишь с натяжкой удовлетворительный.

Время мне показалось удивительно длинным и тягучим веществом, что я меняла на своё усмотрение. Процесс занял много времени, но результат мне понравился. Я даже залюбовалась им на мгновение. И этого мгновение хватило, чтоб взглянуть на Хейза в этот момент под новым ракурсом.

Губы увлечённо коснулись его уст. Руки страстно заползли ему под спину. Грудь прильнула всей величиной. Ноги обвили его бёдра. Желание заколыхалось, как на рее пиратский флаг, чтоб взять на абордаж чужое судно. Уста Хейза распахнулись, руки ухватили и сжали. Я впилась в губы, утапливая язык в его рот. Алчно алкать плоть, взяв без боя неприступную крепость. Я потащила его за собой, в глубины своего вожделения. Хейз поддался, словно торговый корабль неспособный дать отпор вооружённым до зубов разбойникам.

Я перелегла на спину, разведя ноги, прогибаясь от нетерпения бёдрами к нему навстречу. Пенис твёрдой основой вошёл внутрь. Сильным прохождением удостоверил право на проход в узком лоне. Глубоким приложением рассекретил пути к тайникам сокровищ. Я проглатывала воздух, как вдохи облегчения при спасении после кораблекрушения. Я выплетала его имя из голосовых связок и дыхания. Повторяла вновь и вновь, то в его уста, то в щёки, то в волосы, то в шею. Чьё имя в действительности он было — тела или души? Я не знала. И знать не хотела.

Близость была длительным, нескончаемым, беспрерывным действием. Наслаждение обрушивало на нас свои волнующие со всех сторон объёмы. Эйфория окончания запомнилась его жадным выдохом стона, словно Хейз всё это время пытался задержать дыхание.

Он остался на мне, не спеша покидать, будто пережил разрыв оглушительного боя, что уже не повториться.

— Я отпущу тебя, когда ты меня полюбишь. А чтоб, как вечное напоминание — держать своё слово — было с тобой навсегда, ты сменишь свою фамилию на мою и будешь носить её до конца жизни.

Жертва. Ему была нужна жертва. Вот что он хотел и добивался. Прогнутся под него, отдаться ему, так, чтоб у него не возникло сомнений, что ты делаешь это добровольно по собственной воле, болезненно преклоняясь перед его фигурой.

Я вспомнила утреннюю сцену за дверью, устроенную какой-то девицей. По всей видимости, она пропиталась к нему чувствами, а он унизил её и отверг. Этого он хотел и от меня. Растоптать, когда я буду просить о снисхождении остаться. Растоптать так, чтоб я боялась расправы, если буду вновь пытаться сблизиться с ним против его воли. Невыполнимая задача, но это уже лучше, чем полная неизвестность, чем ему угодить.

— Приводи себя в порядок, одевайся и через двадцать минут я тебя жду. — произнёс он, вставая и направляясь за вещами к гардеробу.

Я, не дожидаясь новых увещеваний, направилась в ванную комнату. Голова закружилась, когда я встала, но я это было небольшой заминкой. Вернувшись после душа, Хейза в комнате я уже не застала. Я оделась и поспешила в гостиную, где, по всей видимости, он меня ждал.

Хейз разговаривал с кем-то по телефону в своей привычной гневной манере. Он стоял возле стола, развернувшись к окнам, через которые открывался умопомрачительный вид. Я с минуту оглядывала его. Фигура его, как алтарь, на которую я должна возложить дары, через усилия над самой собой, через нежелание вообще, что-либо делать в отношении него.