Хейз смотрел взором, с которым лучше не иметь дела.

— Почему ты не поставила меня об этом в известность?

— Я собиралась. Но меня волновались совершенно другие проблемы до этого. Луна была в моём теле на протяжении нескольких недель. Удерживать её в спящем состоянии было похлеще всего, что я проделывала до этого. Из-за событий, что пошли помимо моей воли, мои силы стали иссекать, мне всё сложнее стало сохранять её в одном процессе. Времени оставалось немного. Тело своё я покинуть не могла, она бы овладел им, так как своё ею было утрачено полностью и в болезненном, травмирующем процессе.

— Почему ты не сказала об этом?

— Это противозаконные действия. Я спасала самоубийцу. И в том числе на мои средства незаконно было приобретено для неё тело.

Хейз хмыкнул.

— Ты думаешь я бы стал распространяться об этом, являясь сам прекрасной мишенью для обвинений?

— Это было бы ещё одним козырем в твоём рукаве.

Хейз плавно переложил меня обратно на свою грудь.

— Мне нужно обдумать всё это, как следует.

Его руки вновь оказались на моей спине, медленно проходя по одним и тем же участкам, одними и теми же движениями. Я замерла. Всё давно вышло из-под контроля. Всё давно развивается помимо нашей воли. Хейз считал, что заправляет балом. Но по факту сам выплетает вокруг себя сети, в которые изловил, а теперь удерживает меня. Наверное, так, как чувствую себя сейчас я, чувствует себя жертва маньяка, что похитил её и удерживает для собственного удовольствия. Это была зависимость. Больная. Страшная. Жестокая. Пытка. Язва. Рана. Какой был самый правильный выход из неё, я не знала. А те, что приходили в голову, были один ужаснее другого.

Половина следующей ночи опять прошла в присутствии Хлои. После того как она явилась в нашу с Хейзом постель, я вновь не могла долго уснуть. Она, прижимающаяся с одного боку. Хейз, лежащий вплотную с другого. Всё это было выше моих сил. Мне казалось, что я нахожусь меж двух огней, что вот-вот подпалят со всех сторон и я, корчась в агонии, сгорю заживо.

Эти два человека изводили и доводили меня. Я вязла, как в трясине, в их жизни. Я утопала всё больше в зыбучих песках их присутствия. Я зависела в этот момент от них. Но эта зависимость была прямо пропорциональна их внезапно возникшей зависимости от меня. И если с Хлоей для этого ещё были объяснения, то Хейз был непредсказуем во всём. Его конечный итог запроса, что он требовал, разрастался в прогрессии его растущих аппетитов, направленных на меня. И дело было здесь ни в сексуальном влечении, ни в страхе разоблачения. Он хотел каких-то невозможных величин, как признание и преклонение. Он сам вяз в этом желании. Сам утопал в нём с головой.

Я, не сумев уснуть, осторожно встала, стараясь не потревожить остальных, и перешла в гостиную, накинув лёгкий халат. Едва я прилегла на диван, как за мной пришёл Хейз, он минуту оглядывал меня, а потом увёл обратно в спальню и уложил вновь на середину постели.

— Мне тесно спать, — пробормотала я.

Хейз ничего не сказал, лишь плотнее прижал к себе, а уже через минуту снова уснул. Я пролежала без сна ещё некоторое время и заснула так, словно провалилась в забытье.

Проснулась от шёпота, что звучал приглушённо. Рассвет едва начал брезжить на горизонте.

— Ты уверен, что она не сбежит? — со страхом спросил кто-то чуть вдалеке.

— Если сбежит, я найду её, будь уверена.

— Но как?

— Она не единственный специалист, что владеет нужными навыками.

— Хейз, ты удержишь её?

— Да. Не надо волноваться.

— Она по странному влияет на меня. С ней я не боюсь собственных воспоминаний.

— Потерпи. Едва она забеременеет, то уже никуда не денется, ни такой она человек, чтоб бросить собственного ребёнка.

После этой фразы голоса стихли. А ещё через мгновение, руки Хейза обвили меня. Я сделала вид, что крепко сплю. Не знаю, взволновал ли меня разговор, больше того, что уже вызывало их присутствие. Хлоя в кровать не вернулась. Дверь приглушённо хлопнула, открываясь и закрываясь.

Едва это произошло, как Хейз произнёс:

— Ты меня не обдуришь. Я знаю, что ты не спишь. Ты дышишь совершенно иначе, когда погружена в сон.

Рука Хейза прошлась по груди, а затем с алчной настойчивостью прошлась по лобку. Я дёрнулась от неожиданности. А Хейз тут же навалился сверху, проталкивая член.

— Моя маленькая сучка. Моя дрянная девка, — бросал словами Хейз между метущимися прохождения своего пениса во мне. — Как же я ненавижу тебя. Как же ты бесишь меня.

— Не надо! — выпалила я, пытаясь извернуться под ним. — Я не хочу! Не хочу! Хватит мучить меня!

Я сдавленно задышала, сдерживая рыдания.

— Мне на твои желания наплевать! Хоть удавись, но ты будешь делать только то, что я тебе говорю!

Я заметалась под ним, пытаясь вырваться, пытаясь сбросить его с себя. Я дошла до критической точки и верхнего предела своих границ терпения. Хейз яростно продолжал, захватив мои руки в крепкие захваты своих ладоней.

Воспалённый разум. Уставшее от всех перипетий тело. Душа, отданная на растерзание. Всё сворачивалось в один сплошной комок измученных нервов, безнадёжных желаний и невосполнимых надежд. Острая боль пронзила затылок. Иглой промчалась по позвоночнику. Угасающий блеск сознания и меня выдернуло, полосующим выкриком полыхающего в груди дыхания. Последняя точка и край, как окончательный ответ на происходящее со мной.

Процесс был болезненный до крайности. Я корчилась от мучительного итога перехода. Меня выворачивало наизнанку, перекидывая из собственного исходного тела в искусственную оболочку, к которой я была привязана, как к базовой составляющей. Я рыдала, не имея для этого глаз. Я выла, не имея для этого рта. Я корчилась, не имея для этого плоти. Страх полосовал со всех сторон. Я боялась не вернуться. Боялась остаться в этом состоянии навсегда. Пелена ночи рухнула темнотой и бесстрастием. И всё закончилось. И я вместе с ним.