— Гидра семиглавая узлом да с морским змеем... — в восторге едва ли не завопила я, глядя на вазочку с нарезанными желтыми кружочками. — На записке не духи! На записке лимонный сок!

Конечно, увлечение тайными чернилами не могло пройти мимо нас. Я бросилась в кабинет и вытащила записку из секретера. Осторожно мы подогрели ее над свечой, и затаив дыхание наблюдали за проступающими буквами:

"Шептун согласен. Перо ломается, просит удвоить. Кралю дожимаю".

— Волосы горгоны, — прошептала я. — На кого он работает? Хвост Минозавра мне в... Он обучен лучше, чем гвардейцы, и более того, Прастон сказал, что такую школу фехтования он никогда не видел. Конечно, не видел, если Сантион учился сабле не в Ангории! Энни, я напишу записку, отнесешь капитану охраны лично в руки. Я прикажу не выпускать Сантиона... нет, не выпускать из дворца никого из женихов до особого распоряжения. Дворцовая охрана не сумеет арестовать его тихо, и он улизнет. Кьюрит и Лерой уже покинули дворец. Я не знаю, кто из агентов остался. Нет, поднимать шорох сейчас будет глупо, — рассуждала я вслух.

Написав послание я прижала печать с малой короной над вензелем Б к сургучу и отдала Энни. Агни и Дагни были нужны мне для другого.

— Катриона, садись за секретер. Ты вызываешь Дженкинса на встречу, чтобы сообщить ему нечто важное про Ее Высочество.

Катриона послушно взяла перо, но все же поинтересовалась:

— Трис, что ты еще задумала?

— Повторим вчерашний трюк. Мне нужно обыскать комнату Дженкинса. Сержант сказал, что не смог определить школу фехтования ни Сантиона, ни Дженкинса, а мастера такого уровня он непременно знал бы. Про Сантиона мы знаем. Я хочу выяснить, кто таков Дженкинс.

— Но что я ему скажу, когда он придет на встречу?

— Стрикс... Скажи то же, что и Сантиону: что Ее Высочество мечтает сбежать из этой клетки, и если поможет принцессе вырваться на свободу, она станет принадлежать ему душой... м... вся целиком.

Катриона хихикнула и принялась писать. А у меня внутри что-то перевернулось. Если бы Дженкинс и впрямь помог мне бежать... Нет, нет, у меня сейчас важное дело. Я не знаю, кто он на самом деле.

Мы быстро занялись превращением сестричек в неотличимых двойняшек. Агни занесла обе записки и вернувшись сообщила, что распоряжение не выпускать оставшихся женихов пришло еще позавчера. Интересно, зачем?

Я выпила достаточно ночного зелья, чтобы увидеть с крыши, как Дженкинс появился у входа в сад и пошел вслед за мелькнувшей Агни. Окно комнаты Дженкинса отворилось точно так же легко.

Я быстро обшарила одежду, проверила подушки на софе, легла на живот возле двери — ничего. Комната не отличалась от той, что была у Сантиона, и вещей столько же, только Дженкинс любил читать. На столике возле кровати лежало три книги. Я подняла обложку и рассмотрела знак дворцовой библиотеки. Забрав все три я присела под окном и зажгла маленький светляк — интересно же, что увлекает моего так называемого жениха. "Исторические хроники в изложении мэтра Альвалиса" — те самые, которые он упоминал на встрече в библиотеке, "Описание опытов с летучими веществами" и "Трактат о душевном здоровье." У Дженкинса широкий круг интересов.

Хроники были большим и красиво изданным томом. Пять лет назад, когда книга вышла из печати, ученые мужи едва не изгнали Альвалиса из своего круга — он посмел описывать события не сухим и занудным языком, а живо и интересно, да еще нанял художника, который изобразил множество картинок, иллюстрирующих ту или иную главу. Книга получилась красивой и снискала популярность среди читателей. Дворцовый экземпляр немедленно захватали, и библиотекарь, ворча и проклиная автора, обтянул обложку из бордовой кожи с золотыми буквами темной тканью, чтоб не стиралась позолота от множества рук, а название надписал на кусочке пергамента и прикрепил сверху.. Я застала мэтра Либриса с исколотыми пальцами и предложила свою помощь зашить углы.

Подняв обложку я провела пальцем по шву и удивилась — это был не мой шов! Я шила намного аккуратнее, и нитки были лучше подобраны.

Я провела пальцами по ткани — под обложкой явно что-то было. Я вспорола шов и вытащила тоненькие листики — два документа с грифом тайного отдела. Один гласил, что лорду Дженкинсу необходимо оказывать всяческое содействие, второй — что лорд Дженкинс имеет право провозить груз без досмотра.

— Мэтр Либрис будет недоволен. У меня больше нет подходящих ниток.

Дженкинс стоял у стола и наблюдал за моими манипуляциями.

— Что вы здесь делаете? И как вы тут оказались? — ответила я, поднимаясь на ноги.

— Кхм. Ваше Высочество, мне кажется, это я могу задать вам такие вопросы. Я здесь, потому что меня поселили в этой комнате. Оказался я тут обыкновенно, через дверь.

— Я вас не слышала!

— Терпеть не могу скрипучие петли и лязгающие замки, поэтому прошу ежедневно их смазывать. Шаг у меня, действительно, тихий. Ваше Высочество, что вас заставило отправить девушек заманивать меня в сад, чтоб обыскать мою комнату? Если бы у вас были какие-то подозрения, вы обратились бы к тайному отделу, не так ли?

Можно подумать, тайный отдел выдал бы мне своего агента. Конечно, агентов учат не так, как военных, их учат лучше и иначе, и наверняка учителя тайного отдела не хвастают своими умениями направо и налево, поэтому сержант и не опознал школы.

Я протянула бумаги Дженкинсу, тот слегка удивился, но взял их из моих рук. Я усмехнулась:

— Отдаю должное Лерою — так быстро внедрить нужного человека. Вы рассчитываете на повышение?

— Ваше Высочество, я грезил самой высокой наградой. Неужели мои надежды тщетны?