– Зачем?

– Мы же постоянно…

Трахаемся.

Никак это больше не назвать. Целями днями. Он меня не выпускает из кровати.

– Мы никуда не ходим, не смотрим фильмы, - перечисляю и присаживаюсь на постель, - продукты заказываем, клининг тоже, я на учебе не была уже сколько, - вспоминаю и боюсь считать.

– Ничего страшного, - его голос как всегда уверенный, авторитетный.
– У тебя каникулы, Алиса. Ты умница, всё наверстаешь.

Слушаю и понимаю, что он говорит это каждый день. Как только я собираюсь в универ - у него сразу находится причина, чтобы я туда не пошла.

Завтра пойдешь, сегодня еще останься со мной - повторяет он.

И я остаюсь.

Сплю до обеда, а потом он возвращается с работы и меня будит аромат роз, у меня все тело исколото шипами…

Мы занимаемся сексом, заказываем поесть, выходим на крышу звездами любоваться - зимой дни такие короткие, и вот уже февраль закончился, оказывается.

А у меня времени не было подумать, что в этом затворничестве…есть нечто неправильное.

– Ты не хочешь, чтобы я в универ ходила?
– щурюсь.

– С чего ты взяла, - он снова отбрасывает одеяло и встает, поворачивается ко мне спиной. При каждом его шаге напрягаются упругие ягодицы, он скрывается в ванной, и громко хлопает дверь.

Стягиваю с головы шапочку и недоверчиво смотрю на дверь, жду, что он сейчас вернется и объяснит. Успокоит, заверит, что это глупости и не было у него таких мыслей - держать меня дома.

Это были каникулы, полные любви и страсти, мы сами не могли друг от друга оторваться. А не он искусно меня обрабатывал, дурил голову.

Мокрые волосы рассыпаются по плечам, запускаю в них пальцы, расчесываю.

И чем дольше жду, когда он вернется. Тем сильнее убеждаюсь - это правда, я словно в бункере, ни с кем не общаюсь, никуда не выхожу, живу для него - он этого добился.

Бросаю скомканное полотенце на кровать и натягиваю джинсы, влезаю в свитер.

За дверью ванной шумит вода, я тихонько выскальзываю в коридор. Спускаюсь на первый этаж и замираю, в нескольких шагах от входной двери.

Если там не будет ключа - опасения подтвердятся, нельзя смотреть, не хочется думать, что Арон меня тут держит, как пленницу.

Ладошки вспотели. С мокрых волос капли падают на пол, намокший шерстяной свитер липнет к спине.

– Что ты делаешь?
– позади звучит его голос, и я вздрагиваю, оборачиваюсь.

Он подошел неслышно, босиком, голый, с повязанным на бедрах белым полотенцем. Черные волосы влажно блестят, как и взгляд - почерневший, горящий.

– Там есть ключи?
– машу рукой в сторону выхода.

– Нет.

Он подходит на шаг.

– Почему?

– Потому, что ты малышка, Алиса, - объясняет, мягко усмехнувшись.
– Детям ведь не оставляют ключи. Чтобы нехорошим людям дверь не открывали.

– Ты издеваешься?
– складываю руки на груди. Смотрю, как капельки воды стекают по рельефному торсу.
– Арон.

– Ну что?
– он подходит вплотную, мокрый, прижимается ко мне.
– Тебе плохо со мной?

– Не плохо, - признаюсь.
– Но у меня есть друзья, есть универ, есть…

Муж.

– Что ты Николасу сказал?
– запрокидываю голову и всматриваюсь в его красивое спокойное лицо.

– Я уже рассказывал.

– Что я свой выбор сделала, - повторяю слова. Они тогда неприятно резанули, но я спорить не стала, желать сразу трех мужчин, трех братьев - это неправильно, ненормально, я знаю это.

Отступаю.

– Что такое?
– Арон делает шаг на меня.
– Алиса, куда ты от меня бежишь.

– Ты с ним, вообще, разговаривал?
– только теперь кажется, что Николас не мог просто так отпустить, ведь если любовь сильная - отпускать не захочешь, мне говорила это мама, в тот единственный раз, уже после того, как бросила и отца, и меня, она сказала тогда - Алиса, если бы папа меня любил - он бы меня вернул.

Мне тогда плевать было, что она думает, если бы любила она - то не сбежала бы.

И все таки. Эта фраза намертво врезалась в память.

– Говорил с ним или нет?
– отталкиваю мужские руки и ударяюсь спиной в дверь.
– А мои щенки?

– В чем ты меня подозреваешь?
– он снова подступает вплотную.
– Щенков Николас возвращать отказался. И тебя тоже. Почему он тебя заботит. Если рядом я.

Молчу, смотрю на его грудь, покрытую темными волосами.

Такое уже не впервые, я помню. Как в сентябре Арон запер нас с Викой в подвале, в сауне. Но сейчас все по-другому и, может, правда, было как он говорит.