— Так.

— Теперь послушайте меня: место это… по вашим словам — странное. Там мало кто селится, а уже отстроившиеся долго не задерживаются. И это не смотря на нехватку ровной почвы в предгорье. Мне кажется, все дело в «неудобном соседстве».

— Это вы про заповедную часть городского кладбища?

— Да, дитя мое. Дело в том, что я там бывал. И облазил все те холмы и холмики — там очень давно тоже храм был. Правда, небольшой и захоронения вокруг него типовые. У властей Канделверди ума хватило вовремя ту землю огородить. Сохранить от разграбления. Иначе, могло быть гораздо хуже.

— Для кого? — уточнил капитан.

— Для всего города. Примеров множество. Но, не в этом суть. Суть в том, Зоя, что по древней традиции народа накейо, второй ребенок в паре близнецов, обязательно девочка, всегда отдавался из семьи в храм.

— Зачем?

— Зачем? Чтобы, Зоя, в будущем стать… баголи. Ведь именно в этом случае, второй близнец считался подарком самой Вананде. Ее «голосом» и «глазами» на земле. А ваша городская повитуха… Она ведь «непростая» была, раз жила в таком месте.

— То есть, она Зоей так «расплатилась»? — сузил глаза капитан.

— Возможно, — вздохнул, пожав плечами ученый. — А, возможно, и сама Вананда так себя проявила. Ведь, вас, Зоя, не зря тянуло на кладбище.

— Я туда, вообще то…

— Это, конечно, — предусмотрительно вскинул он руку. — Однако согласитесь: вы всегда чувствовали себя там… спокойно и умиротворенно. Это, извините, ваши слова. И я так думаю, ритуал, что вы прошли несколько дней назад на озере, был лишь отсрочен на четыре года.

— Это как?

— Очень просто, дитя мое. Вспомните вопрос к вам охранительницы. Тот же смысл, что и у заданного недавно аналогичным духом: «Почему ты так упорно стремишься сюда?» А вы должны были ей ответить: «Потому что…

— Хочу этого сама, — прихлопнув ладонь ко лбу, выдохнула я.

— Совершенно верно. Вот, только, вам помешали — охранительница в ваших «свежих» символах разглядела опасность.

— Угу. Для меня.

— Отнюдь, — усмехнулся здоровяк. — Думаю, опасность была направлена на вашего брата, Арсения. Ведь картины, связанные напрямую с самой баголи приходят ей несколько иначе.

— Как моя бригантина?

— Совершенно верно, мой мальчик. Это, скажем так, «специфика работы». Есть еще один вариант: баголи и другое лицо.

— Как я и… Зача?

— Ну да. Ведь вы тогда увидели тоже вполне реальную сцену.

— Угу, — хмуро уткнулась я глазами в плед. — Я и он — на разных, удаляющихся друг от друга палубах.

— И для этого варианта обязательно необходим телесный контакт, — с ученой сухостью констатировал магистр. — А вы знаете, что я думаю?.. Тот отсроченный на четыре года ритуал… Виторио, скажите мне, не разочаруйте старого циника: где вы тогда находились?

— Когда? — хрипло уточнил капитан и прокашлялся. — В мае четыре года назад?

— Именно!

— Ну-у… Это какой год был?.. Ага… Я с февраля болтался вдоль южного побережья. Потом у меня были дела в Эйфу. Потом… — глянул на меня опекун не совсем вменяемо и тут же произнес. — Точно. Я был в Канделверди. Зоя, число?

— Семнадцатое, — как я такую дату могу позабыть?

— С пятнадцатого по двадцать первое мая.

— Что и требовалось доказать!

— Что «доказать»?! — пожалуй, впервые, слаженно выдали мы.

Магистр глянул на нас торжествующим взглядом и даже с места подскочил:

— Теория предначертанности «Колесо судьбы»… Мать вашу.

— Мама моя. Да я об этом думать не хочу. Я себе мозг этими теориями искалечу. Мы вообще, зачем сюда пришли?

— Видимо, чтобы найти ее.

Магистр, движением, близким к грации, взмахнул листом из лежащей на столике папки. И вручил его мне.

— Это… что?

— Вананда, милое дитя… Виторио, вы ее видели?

Капитан, прищурясь, склонился с другой стороны:

— Не-ет. Не приходилось. Она всегда была в охранном месте и отец никогда его не называл. Правда, потом я, когда уже начал свои поиски, это место обнаружил… Значит…

— Именно так: две части одного целого. А вместе — божественная Пара, Вананда. И вот эта, — ткнул ученый пухлым пальцев в лист. — как я понимаю, ваша пропавшая? Лунная?

— Лунная, — эхом выдохнула я.

А вторая, значит — солнце. Вместе же они составляли круг. Обрамленный «лучами» треугольниками и мелким шрифтом-орнаментом. И на двоих: два глаза, один нос и рот. Божественные супруги.