— Послушайте, Зоя: вы ведь хотите… Магистр, можно вас попросить?

— Ох, пожалуйста, как раз возникла надобность, — проводили мы его взглядами до двери. После чего мой опекун вновь придал лицу сосредоточенность:

— Вы ж сами хотели как можно скорее вернуться к родным?

— Конечно. А…

— А это — прекрасная возможность ускорить желаемое.

— Да неужели?.. А если я окажусь вам непригодной? И после флюида магистр решит…

— Расстанемся сразу сегодня. Я тут же подпишу ваше разрешение на брак, — отвернулся мужчина к огню. — Надеюсь, это — веский довод?

— Угу… Ладно, — с него и надо было начинать…

Бенанданти пришли в наш мир, затаив на прежний глубокую обиду. И «обида» здесь — исторически верное слово. Их не гнали с насиженных предками мест. Не жгли на кострах инквизиции. Не пытали, заставляя предавать единоверцев. Их просто не принимали всерьез. Ну что значит: «оборотни Христовы»? Взаимоисключающее словосочетание, могущее прийти на ум лишь безумцу или честолюбцу. Однако бенанданти даже с такими диагнозами не представляли власти угрозы. Истовые католики, живущие по заповедям с обязательным крестом на груди. А рядом с ним, в мешочке на шнурке — сохраненный кусок «родовой рубашки». Символ принадлежности к клану. Единственный знак бенанданти — надо в ней родиться. В этой рубашке. А я ведь родилась, как и положено. И заорала в срок. И выглядела, как обычный лысый младенец, тут же присоединившись к уже сопящему брату. И вроде в жизни моей неосознанно-ранней все было, как надо. Так почему?.. Почему?

— … и вы даже на этой скудной копии рисунка сможете рассмотреть присутствующую комичность. Это не жестокий бой ведьмы и защитника веры. Это, скорее… — лицо магистра застыло в сравнительной потуге. — ссора двух влюбленных. Вот на что эта центральная сцена смахивает. Причем, заметьте: двое из четырех представителей клана — даже не в своих боевых астральных ипостасях. А ведь рисовал их современник и соотечественник. Уважаемый на весь предтечный мир, Леонардо да Винчи. Зоя, вы, как художница, что об этом думаете?

О-о, я должна что-то еще «думать»? Об этом рисунке. О том, что здесь вообще происходит. Вернуть мозг на положенное ему место и начать, наконец, соображать? А все почему?.. Потому что я — «баголи по предназначенью». Чтоб мне провалиться!

— Позы слишком расслабленны. Особенно у него. Мой учитель говорил: статичны.

— Ага. Уважаемый Бонифас Умберто, — покачал головой ученый.

Я, нахохлившись, натянула на себя еще выше плед: вот интересно, в биографии моей остались ли «девичьи тайны»?

— Причем здесь вообще этот рисунок? — мой опекун, стоящий сбоку от дивана, выглядел, пожалуй, под стать мне самой — пришибленно-задумчивым. Видно и в него возобновленная перспектива нашего общения оптимизма не вселила. Но так, опять же — честь. Есть, за что терпеть.

— Виторио, я сейчас объясню! — жалостно скрипнул под ученым придиванный пуфик. — Связь — совершенно прямая. Истоки вражды между бенанданти и остатками цивилизации накейо там и находятся. В предтечном мире, — обвел он наши физиономии лучезарным от вдохновения взглядом. — Оборотни Христовы, придя вслед за алантами на эти земли, ничего кроме желания самоутвердиться не имели. Но, законы нашего мира, они ведь отличаются кардинально. Я имею в виду, отношение к магии. Она здесь — неприкосновенна.

— А как же тогда разорение древних храмов и изгнание с земель?

— А вот на это, Зоя, аланты смотрели, как раз вполне нейтрально. Потому как накейо их покровительством не пользовались. Мало того, и для самих «полубогов» представляли некую угрозу. Ведь их магия до сих пор — загадка, потому что глубоко связана с самой здешней планетой. Как дитя с пуповиной матери.

— Красивое сравненье, — потерев лоб, хмыкнул капитан. — Но, я опять не вижу связи с моим личным делом.

— А оно, Виторио, никогда таковым и не являлось, — многозначительно скривился магистр. — Потому что Вананда, а точнее, ее часть, была забрана вашим предком из очень важного места — храма Вананда Нумбани. Что, так и звучит: «Дом Пары». «Дом Вананды». А это и есть — «пуповина».

— Вот ничего себе! — а вот теперь я, кажется, очнулась.

— Центрального храма накейо? — тоже явно взбодрился капитан.

Магистр важно кивнул:

— Именно так, дети мои. Теперь, что, действительно, касается лично вас… Зоя, вспомните хорошо обстоятельства вашего рождения. Мы их с Виторио уже знаем. Однако могут остаться некоторые детали.

— Детали?.. Угу… И мама и Люса, наша…

— Она нам «знакома». Дальше.

— А мне вот сильно интересно: оценки в моем гимназическом табеле или как я из домашнего погреба варенье таскала, вы теперь тоже знаете?

— Зоя, дитя мое…

— Могли бы, уважаемый магистр, хоть из приличия сделать вид.

— Но, я…

— Зоя, пожалуйста, продолжайте, — ну как же — дело чести. Остальное — рыбья чешуя… — Зоя.

— Хо-рошо!..Они обе мне рассказывали… — обвела я слушателей глазами. — что, родились мы с братом не у себя, а в доме городской повитухи. Она была самой лучшей, и отец решил подстраховаться, раз нас двое. Но, из-за болезни повитуха была почти обезножена. И поэтому…

— Вы с братом родились на Тюльпановой пустоши, — нетерпеливо закончил магистр. — Так?