Все такой же высокий, сильный, несгибаемый.

Любимый. Самый любимый.

Ники поняла, что вновь готова разрыдаться. А ведь только-только успокоилась. Какая же она глупая и сентиментальная дура! Но, кажется, Ян совсем ее за это не корил.

Обмотав бедра полотенцем, мужчина приблизился вплотную, навис над ней, долго вглядывался в ее запрокинутое лицо, обхватил ладонями голову, а пальцами легко и нежно оглаживал щеки, скулы, подбородок.

– Ты такая красивая, малышка, – хрипло прошептал Ян, – В сотни раз красивее, чем в моих снах.

– И ты, – выдохнула Ники, а ее ладони уже легли на широкие плечи, потому что не могла она не касаться любимого. Казалось, стоит ей отстраниться, и все исчезнет, лопнет, точно мыльный пузырь.

– Я так боялся, что все придумал. Боялся, что ты всего лишь моя фантазия, – шептал Самойлов, водя носом по бархатистой коже щеки, втягивая тонкий аромат духов и самой Николеты, присущий только ей одной. Невероятно соблазнительный аромат и такой знакомый, родной, любимый.

– А так? Все еще похожа на твою фантазию? – попыталась задорно улыбнуться Ники, ущипнув Яна.

– Похожа, – негромко рассмеялся Ян, – Но даже если это все сон, то я точно не хочу просыпаться.

– И я, – призналась Николета, абсолютно не заметив, что полотенце соскользнуло к ногам мужчины, и теперь он стоит перед ней совершенный в своей наготе, а сама Ники все еще одета в мягкий свитер и брюки.

* * *

Сколько раз он видел ее в своих снах? Идеальную в своей красоте. Ее длинные пряди опутывали его. Манили зарыться пальцами в водопад тончайшего шелка. В ее взгляде прятались нежность и обещание. И Ян чувствовал, что вот она – его настоящая Ники, которая не станет прятать своих эмоций. Сильная и несгибаемая.

Он видел ее такой во сне. А в реальности... В реальности Ники оказалась во сто крат сильнее, нежнее, желаннее. И как он мог забыть ее? Как?

Его тело помнило, руки и губы знали каждую черточку, каждый идеальный изгиб. Ян прижимался, гладил, целовал каждый миллиметр бархатистой кожи, воскрешал в памяти все. И уже не чувствовал себя одиноким. Вот она – его судьба, его жизнь, его любимая. Та, ради которой он дышит и ради которой пойдет на все.

Но это потом, позже. А сейчас Ян просто сжимал хрупкое тело, боясь лишний раз слишком сильно надавить, сжать, оцарапать кожу своими пальцами, огрубевшими за время работы в автомастерской.

Ники всхлипывала, не разжимая рук, не отстраняясь, не пытаясь остановить его. А во взгляде – голод, страсть, обещание неземного наслаждения...

Ян хотел бы продлить эти мгновения, хотел бы зацеловать и заласкать Ники до беспамятства. Но сдался. Не мог больше медлить, пусть и в мыслях ругал себя самыми последними словами.

Но разве рядом с Ники мог он контролировать свое тело и свои чувства? И Ники это понимала. Тянулась к нему. Целовала жадно. Шептала о том, как сильно скучала, как безумно любит.

И он любит ее, эту до сумасшествия красивую девушку. Свою жену.

– Я сейчас умру, Самойлов! – бормотала Ники, извиваясь под ним, прогибаясь в спине.

Ян чувствовал, как оказался в плену стройных, умопомрачительно длинных и красивых ног. Как Ники своими пятками давит на его поясницу, понукая погрузиться в ее тело глубже, быстрее, сильнее…

Ян «всухую» проиграл ей, своей малышке. И только оказавшись глубоко в ее теле, замер, пережидая, пока Ники откроет глаза.

Длинные ресницы взметнулись вверх, а Ян утонул в омуте потемневшего от страсти взора.

– Люблю тебя! – прохрипел мужчина, вновь и вновь скользя во влажном теле.

Ники прогнулась навстречу, а руками обхватила лицо любимого. Любит. Конечно, любит. Как же иначе?

Но сказать ничего не смогла. В горле – словно ком, и только протяжные стоны наслаждения срывались с натертых поцелуями губ.

Острое наслаждение взорвало сознание Яна за миг до того, как к нему присоединилась Ники. Томные, протяжные, громкие стоны рассекали тишину комнаты, а Ян прижимал Ники к себе так крепко, что никакие силы не смогли бы ее у него отнять.

Очнулся Ян, когда Ники приглушенно и немного судорожно вздохнула. Самойлов понял, что все еще прижимает девочку своим телом к кровати. Попытался перевернуться, освободить ее от веса своего тела. Однако Ники неразборчиво протестующе забормотала:

Ян, упираясь локтями в матрас, заглянул в безмятежное, сонное лицо любимой. Ники действительно спала. Уснула под ним, он и не заметил.

А щемящая нежность затопила сердце Яна. Глазами он цеплялся за каждую черточку, словно пытался сравнить ее образ с тем, который помнил.