– Вашего мага?

– Угу, – буркнул Рикки, потер свои усики. – Слушай-ка, Эйнар, или как там тебя, ты только молчи. Молча может и прокатишь, но как только рот откроешь – вызовешь у моего папочки много-много ненависти. Я, как не стараюсь, так беситься при виде напыщенных лорчиков не могу, а вот он... Его сразу тошнить начинает от вашей высокомерной... вежливости, и ни о каком нормальном соглашении и речи идти не может.

– О... – Эйнар даже чуть растерялся. – А я слышал Серый Ворон любит очень, когда знать перед ним унижается, чтобы заполучить услугу, которую лишь он оказать может...

– Ну это да, – скривился Рикки. – Но только попробуй опять из себя дальше тупую визгливую сучку строить! Я не позволю, чтобы отец думал, что я проиграл такому отбросу! Так что молчи и рот открывай только по делу – я сам все объясню. Сам налажал, сам и отдуваться буду.

С точки зрения Эйнара к отбросам был куда ближе сам Рикки вместе с его отцом. По крайней мере, теперь понятно облегчение парня при осознании факта, что Эйнар вовсе не так ничтожен, как представлялось в начале вечера – гордый, гордый вороненок. Идти у него на поводу Эйнар не собирался, но и спорить не стал – демонстративно замолчал.

Так и молчал, пока Рикки вызывал через амулет недовольного мага, пока объяснял, что к чему и выслушивал длинную нотацию. Эйнар только рассматривал этого Джо – человека столь невзрачного, серо-русого, что и описать невозможно. Он не был особенно сильным магом, до уровня Академии точно не дотягивал, но зато у него был талант, дар. Практически вся магическая энергия концентрировалась на одном редчайшем умении – на перемещении в пространстве. В этой области он был мастер, но в остальном... Эйнар подозревал, что и огонька, чтобы прикурить трубку, Джо зажечь не сможет.

– Подойди, – хмуро позвал маг Эйнара, закончив разбираться с Рикки. Бедный вороненок сейчас был похож скорее на воробушка, чудом ускользнувшего из когтей хищника – взъерошенный и дерганный от раздражения больше прежнего.

Эйнару было интересно, на что похожа телепортация – самая сильная магия, с которой он мог встретиться на Готреде. Он с трудом сдерживал жадное нетерпение, сохранял на лице безразличие, подавая руку.

Но перемещение разочаровало – Эйнар даже толком ничего не почувствовал, но между тем оказался в мрачном подвале, прямо под недовольным взглядом огромного седого мужчины, что напоминал скорее медведя, а не ворона. Он был в рубахе навыпуск – такой, как у простолюдинов: серой, из грубой шерсти и со шнуровкой. Зато брюки на нем были явно иномирские, из странного синего материала. Могучую шею охватывал золотая цепочка с кулоном из темного, почти черного сапфира в форме пера, и эта единственная драгоценность уместнее смотрелась бы на красивой девице... или хотя бы на чуть более утонченном вороненке.

– Это еще что? – рявкнул Серый Ворон съежившемуся Рикки. – Что за нортельскую шлюшку ты мне сюда приволок? Пока ты там развлекаешься, дермоносец мелкий, я вообще-то занимаюсь делом, так что если решил отвлечь меня по какой-то херне...

Судя по настроению мужчины его дела шли не очень успешно. Маг, видимо, подумал о том же и спросил невозмутимо:

– Что, все молчит?

– Упрямый, червь, – процедил Серый Ворон и вновь открыл рот, чтобы высказать еще пару гадостей в лицо сына, который, вопреки обещанию взять разговор на себя, виновато молчал, опустив голову. Но Эйнар собрался духом и выступил вперед с кривой усмешкой, с неприятной самому себе грубостью.

– Твой ненаглядный сынок продул мне в трит полторы тысячи и одну услугу. Я думал подарить его на одну сладкую ночь своему дядюшке... любит он таких, смазливых, страстных да усатеньких. Но прознал, что Рикки ж самого Серого Ворона птенчик, а ты, говорят, что угодно сделать можешь – лишь бы деньги были. Мне как раз кое-что надо, одно ма-а-аленькое похищение... и раз так подфартило, что можно бесплатно договориться - ну, тут просто нельзя было отказаться от такого шанса.

Эйнар наконец заткнулся. Эйнар будто в пропасть шагнул – и страшно, и безумно будоражит одновременно. Вдруг ошибется, вдруг только разозлит, и Серый Ворон его возненавидит. Поможет, чтобы сын исполнил клятву, а потом сразу же глотку перережет, и плевать, что Эйнар благородный лор. А может и плюнет на сына, – откуда Эйнару вообще знать, что у них за отношения? – и сейчас как оскорбиться...

Но, как Эйнар и надеялся, Серый Ворон в первую очередь удивился, а потом, спохватившись набросился с ответными издевательствами.

– Ты глянь-ка, какая забавная ляля, – он подошел к Эйнару навис над ним, как гора. Несло от мужчины страшно, кислым потом и слишком резкими духами, и огромного труда стоило не поморщиться. – Борзая такая... Долго речь готовил, белобрыска? Прослышал, как выбешивают меня нортейльские хреновы лизоблюды, и выделиться решил? Был у меня уже один такой, трепался все, что я плясать от счастья должен, раз сам благороднейший лор ко мне обратился... Как думаешь, что с ним случилось?

Эйнар знал об одном лоре, что однажды нежданно пропал, а потом вернулся – по кускам. Об этом все знали, но обсуждали лишь шепотом – грязная, неприличная история. Такая позорная смерть.

Вот забавно будет, если после всего триумфа Эйнара с обретением магии, с благосклонностью невесты, его ждет тот же финал. Пожалуй, действительно перебарщивать не стоило... и надо бы добавить самоиронии, чтобы сгладить высокомерие.

– Мне на твои пляски смотреть не хочется – мы нортельские лизоблюды к другим танцам привыкли, поизящней... Хотя я люблю, что попроще, в память о матушке из низов.