– Эми, – повторил Эйнар девичье имя – нежно и тихо, на ухо прошептал мужчине. От вони, от крови, от чужого страха мутило еще сильнее. – Бедная малышка Эми… вот видишь, Бэрни, что ты натворил?

– Н-нет, – Бэрн затрясся пытался дернуть головой, чтобы посмотреть кто с ним говорит, но Эйнар предпочитал оставаться лишь голосом за плечом. Незримый голос за спиной, обжигающий, леденящий шепот – это ведь так эффектно.

– Нет, нет, – Бэрн успокоился, закрыл глаза – впечатляющее самообладание, впору поаплодировать. – Это обман... уловка… Кодекс…

– Кодекс… – эхом повторил Эйнар. Он ничего, совсем ничего не знал о ситуации, мог говорить лишь абстракции, но Бэрн – сам все додумает. – Ты первый его нарушил, Бэрни, чего же ты ожидал? Тебе же предлагали, вежливо просили – скажи по-хорошему. Но ты же сильный, ты гордый, ты убедил себя, что оно того стоит. Что верность стоит испытанной боли… А малышка Эми?

Он многозначительно посмотрел на Мэри и Хосса, замерших, словно трагичная скульптурная композиция. Мэри сообразила быстрее – застонала, заплакала, так искренне, что и Эйнар чуть не поверил, что перед ним несчастный ребёнок. «Папа, папочка, спаси» – при желании можно было услышать в всхлипах. Бэрн, не в силах перебороть воздействие нехитрого артефакта – слышал, слышал родной голос. Он умел держать свой страх в узде, он не восприимчив к парам шиары – но образы, вызванные наркотической смесью, возникали перед глазами, стоило лишь Эйнару притронуться лезвием к его телу. Бэрн и так измученный, и так почти обезумевший от боли, терял разницу между реальностью и видениями, пытался оставаться разумным, но... не мог.

Он задергался в путах с неожиданной силой, забыв о боли – как крыса попавшая в капкан и готовая отгрызть себе лапу, чтобы выбраться.

– Отпустите ее, ублюдки… – он разразился бранью и проклятиями, и Мэри завыла еще громче, попыталась метнуться к «папочке», но Хосс с беспристрастным лицом делал вид, что держал ее крепко.

– Еще одно нехорошее слово, еще одно движение – и она лишится своего очаровательного ушка, – прошептал Эйнар – обыденно, уверенно, так что сомнений в его серьезности у Бэрна не возникло. И он замолк, замер едва дыша.

– Ой…пожалуй, уже поздно, - Эйнар не узнавал собственного голоса – злого, издевательского… мягкого и сладкого – как у дядюшки. Он в очередной раз приласкал лезвием разбитую щеку Бэрна. Сосредоточился, чтобы сделать создаваемый образ сильнее, сказал приказным тоном: – Отрежь ей ухо – вместо папочки, что думал, будто имеет право делиться услышанным среди Воронов.

Хосс даже притворяться, что выполняет приказ не собирался – бросил на Эйнара раздраженный взгляд и вовсе отпусти Мэри… надоело бедняге эта театральщина.

Но Бэрну было уже все равно. Бэрн закричал, заплакал, видя перед глазами, как любимой дочери причиняют боль.

– Это все из-за тебя… – с жалостью прошептал Эйнар, зная каким холодом обдают эти слова. – Продолжим?

Эйнар обошел стул, присел рядом, вгляделся с любопытством в лицо жертвы. Он причинил ему больше боли, чем Хосс и Вол со своими пытками, надо же…

– Нет… нет.. прекратите.. – обессиленно простонал Бэрн, уставился в пустоту широко распахнутыми глазами – черными от расширившихся зрачков.

– Продолжим, – мягко сказал Эйнар.

– Хосс, – взмолился Бэрн, – Хосс, нет, ты же не такой… это же ребенок… есть же правила... Кодекс… честь… Хосс, прошу… не-е-ет!

Бэрн взвыл. Хосс за спиной Эйнара едва слышно ругнулся.

Эйнар закусил губу. Эйнар хотел заткнуть уши, хотел выбросить проклятый нож, как ядовитую змею, но вместо этого ткнул – осторожно, но болезненно острием в кадык Бэрна.

– Ты знаешь, как это остановить… Мы чтим Кодекс, мы отпустим ее, как только ты скажешь имя.

Безумный взгляд Бэрна сфокусировался на Эйнаре. Кого он видит?

– Я просто хотел защитить семью… я не хотел.. не хотел предавать…

– Имя, – рявкнул Эйнар, пугаясь собственного голоса.

Он не желал, совсем-совсем не желал слушать оправдания Бэрна, его печальную историю, нет, нет, тогда он начнет испытывать к нему эмоции, засомневается, испортит все…

Возненавидит себя окончательно.

– Аймар… – обреченно сказал Бэрн.

Эйнар вздрогнул.

Все? Получилось? Так просто? Хватит одного имени?

Он убрал нож, обернулся к Серому Ворону – вместе с магом они стоили в углу, наблюдая. На лице обоих было написано отвращение. Такое оскорбительное для Эйнара отвращение.

Как будто пытки живодеров – лучше! Впечатляющее лицемерие – выдумали себе оправдание, Кодекс какой-то, но такие же беспринципные преступники, жестокие твари, как и прочие… Эйнар только избавил Бэрна от долгих часов страданий, добыл всего за пару минут это проклятое имя.

Серый Ворон шумно вздохнул, сделал знак – и Вол молча свернул все еще отрешенному, ничего не понимающему, перепуганному и страдающему Бэрну шею.