Самсон прав. Квимбо уже зарекомендовал себя смутьяном, о чем говорила буква «Б», выжженная у него на лице. Даже если Браун сведет с ним счеты на глазах у сотни рабов, все равно поверят ему, а не им.

Нужно придумать что-то другое…

— Кэнди и Квимбо должны бежать! — прошептала Элизабет, воровато озирнувшись по сторонам.

— Как? Он уже пытался, — вполголоса ответил Самсон.

— Я знаю, кто им поможет! Паркеры.

Самсон недоверчиво уставился на нее.

— Паркеры?

— Ты помнишь Рэйчел и Тоби с твоей плантации? — спросила Элизабет, и когда он кивнул, продолжила: — Паркеры прятали их у себя, а потом помогли перебраться на Север. Не знаю, слыхал ли ты о «подземке»? Они помогают неграм сбежать.

— Но с чего белые стали бы помогать черномазым? — нахмурился Самсон.

— Ты же сам знаешь, что не все белые одинаково плохие. Взять хотя бы твоего мистера Чарльза…

— …или тебя, — закончил он. — Ты — настоящий ангел, Лиз, и если твои друзья хотя бы наполовину такие же добрые, как ты…

— Я просто пытаюсь делать то, что считаю правильным, — смутилась Элизабет. — Но хватит об этом. Нам нужен план.

* * *

Элизабет еще раз перечитала собственноручно написанные слова:

«Рабу Самсону велено отвезти шесть тюков хлопка на плантацию мистера Паркера и вернуться к утру понедельника.

Элизабет Фаулер»

Когда чернила просохли, она сложила записку вчетверо, заметив при этом, как дрожат ее руки. Вся эта затея — настоящая авантюра, и если что-то пойдет не так, то жизнью поплатятся все. Жаль, что она не может поехать с Самсоном: белая леди в телеге посреди ночи вызовет куда больше подозрений, чем раб.

Спрятать Квимбо и Кэнди в хлопковых тюках придумал Самсон, когда они обсуждали план побега. Он и Люси проберутся в амбар и подготовят тюки — выберут из них столько ваты, чтобы внутрь мог уместиться человек. Для отвода глаз в телегу погрузят шесть тюков, и Самсон отвезет беглецов к Паркерам.

Если по дороге встретится патруль, он скажет, что его хозяйка продала тюки соседям и велела их отвезти. Выписанный ею пропуск подтвердит его слова. Вряд ли кого-то удивит груженая хлопком телега в этих краях. А то, что он едет ночью — так это, чтобы не терять времени зря и завтра с утра приступить к своим обычным обязанностям.

Но сначала Квимбо и Кэнди нужно как-то освободить. Слава богу, что сегодня воскресенье! Этот день Браун, Томас и Чак обычно проводят в домике управляющего, где играют в карты и нажираются виски. Остается лишь надеяться, что они не изменят своей привычке, и к вечеру будут мертвецки пьяны.

Самсон разведал, что пленники заперты в сарае возле хлопкового амбара. Их заковали в колодки, но кузнецу Абраму не составит большого труда подобрать ключ. Ночью негров выведут из сарая, Самсон подгонит телегу, и они спрячутся в пустотелых тюках. Он отвезет их к Паркерам, а Элизабет будет молиться, чтобы в пути с ними ничего не произошло.

Под вечер Элизабет послала за Самсоном, чтобы он отнес ее вниз. Она могла бы уже и сама спуститься по лестнице, но тогда у нее больше не будет предлога, чтобы держать его при себе.

Они снова направились в беседку, поговорить без посторонних глаз.

— Тюки готовы, — сообщил Самсон, когда они сели на лавку. — Я сам попробовал забраться внутрь. Пришлось скрутиться в три погибели, но зато мягко.

— Это ты здорово придумал, — улыбнулась Элизабет.

Она погладила его по предплечью. Большая коричневая рука с розовыми ногтями накрыла ее ладонь.

— Люси нарвала душистого табака, — добавил Самсон. — Кэнди и Квимбо натрутся им, чтобы собаки не учуяли «начинку».

— Хорошо. — Элизабет протянула ему два холщовых мешочка, в которых позвякивали монеты из сокровища Билла Брауна. — Вот. Это им на дорогу до Канады, а это — отдашь мистеру или миссис Паркер в качестве пожертвования на общее дело.

Самсон кивнул, пряча мешочки в карман.

— А это пропуск, если нарвешься на патруль. — Элизабет вручила ему записку. — Скажешь, что я послала тебя отвезти Паркерам хлопок. А если спросят, почему ночью…

— Скажу, что злая хозяйка заставляет меня ездить по ночам, чтобы я мог горбатиться на плантации целый день.

Элизабет хмыкнула. Она не нашлась, что добавить, и повисло молчание, нарушаемое лишь робким поквакиванием лягушки. Заходящее солнце окрасило лицо Самсона в золотисто-бронзовый цвет. Они смотрели друг другу в глаза, и не нужно было никаких слов, чтобы передать волнение и трепет, охватившие их сердца.

— Что-нибудь еще? — наконец поинтересовался Самсон.

— Да.

Она порывисто придвинулась к нему и, обхватив ладонями его лицо, погладила большими пальцами скулы.