— Я сперва ничего не понял, а потом до меня дошло! — поведал Самсон. — Это же плантация мистера Паркера! Ну я и припустил как ужаленный. Боялся, правда, что Браун сейчас пальнет мне в спину, а всем расскажет, будто я пытался сбежать… но пронесло.

Как ни была Элизабет шокирована происходящим, она догадалась: Брауна подкупил Алекс Паркер. Почему же он не пошел законным путем? Наверное, это было бы слишком долго или сложно… Но, черт побери, как же вовремя!

И кто бы мог подумать, что Браун предаст хозяина! Хотя, по большому счету, чему удивляться? Чайник уплыл из его рук, а, кроме того, Джеймс собирался вычесть из его жалования стоимость Квимбо и Кэнди. Брауну пришлось бы пару лет горбатиться на плантации бесплатно, вот он и предпочел взять денежки Алекса и испариться.

— Но как же ты очутился здесь? — поинтересовалась Элизабет.

— Да разве мог я оставить тебя в лапах этого подлеца? — вспылил Самсон. — Я переждал в кустах, пока Браун уйдет, и вернулся…

Итак, управляющий больше не опасен, его подручные на виду, а домашние негры во главе с Цезарем бегают с подносами среди гостей. Значит, никто из них не помешает Самсону осуществить задуманное.

Гости пили, курили сигары, разводили политические дебаты и время от времени подходили к Элизабет, выразить свое восхищение и поинтересоваться, куда подевался Джеймс. Она говорила всем одно и то же: у них с супругом вышла небольшая размолвка, и он решил проехаться по окрестностям, чтобы «освежить мозги».

Время перевалило за полночь, а Джеймс все не возвращался. Впрочем, джентльменам было на него наплевать. Их больше занимала новость месячной давности, о том, что в Конгрессе все-таки продавили закон, содержащий кучу уступок рабовладельческим штатам.

Чесать языками о том, как «здорово мы утерли нос этим янки!» было гораздо увлекательней, чем выяснять, куда подевался хозяин дома. Мужчины хмелели, их шуточки становились все непристойней, а взгляды, которыми они пожирали Элизабет — все откровенней. Но она продолжала самоотверженно играть роль пустоголовой кокетки, умирая от страха в глубине души.

В разгар всеобщего веселья отворилась входная дверь, и на пороге показался Самсон. Бдительный Цезарь помчался к нему, словно завидевший соперника петух.

— Эй, черномазый! Пошел прочь из дома! — заголосил он, но Самсон, не обращая на него внимания, кинулся к Элизабет.

— Мисс Элизабет! Мисс Элизабет! — затараторил он, бешено вращая глазами. — Можно вас на два слова?

— В чем дело, Самсон? — с деланым неудовольствием поинтересовалась она.

Он мигом оказался у дивана, где она восседала в окружении кавалеров. Элизабет с показной неохотой отставила бокал.

— Ну, что еще стряслось? Говори быстрее! Видишь, я занята?

Самсон опасливо обвел взглядом окружающих ее мужчин. Как хорошо он играет свою роль! Ни дать ни взять, туповатый раб, не способный ни шагу ступить без указки хозяев.

— Э-э-э… Мисс Элизабет, дело в том, что масса Джеймс велел оседлать для него Уголька.

— И что? Ты оседлал?

— Ну да, мисс Элизабет. Масса Джеймс злой был, жуть! Так стеганул Уголька, что тот аж на дыбы встал. Перемахнул через изгородь — а она, между прочим, с меня высотой — и был таков.

Самсон говорил не слишком громко, но Элизабет с удовлетворением отметила, что все в зале затихли и прислушиваются к его словам.

— И что дальше? — нетерпеливо спросила она. — Джеймс уже вернулся?

— Нет, мэм… Дело в том, что Уголек вернулся один.

— Один?

— Уголек прискакал обратно, а массы Джеймса на нем нет.

Элизабет в показном ужасе открыла рот. Растерянно хлопая ресницами, она взглянула на мистера Максвелла.

— Не беспокойтесь, дорогая, — утешил ее тот. — Думаю, с вашим супругом все в порядке. В худшем случае, он сломал себе ногу. Я сам столько раз падал с лошади, и как видите, до сих пор жив.

— Давайте все вместе пойдем его искать, — предложил мистер Легри. — Возьмем факелы, прочешем окрестности. Не волнуйтесь, мадам, мы в два счета его найдем.

На том и порешили. Мужчины, те, кто был еще не слишком пьян, вооружились факелами и отправились на поиски Джеймса, а Элизабет осталась в компании перепуганных рабынь и парочки прикорнувших на диванах перебравших гостей.

Не прошло и получаса, как за стеклянной дверью замельтешили огни и послышались взбудораженные голоса. Створки распахнулись, и в холл вошли Максвелл, Легри, Томас и Чак. Они несли на плаще тело Джеймса.

Потом была истерика безутешной вдовы со слезами, причитаниями и заламыванием рук. Заходясь в рыданиях, Элизабет поглядывала на восковое лицо мужа, на его заострившийся нос, на стеклянные остановившиеся глаза, и душа ее ликовала.

— Свободна!

Филадельфия, штат Пенсильвания

Год спустя

— Вы написали, чтобы я приехала, мэм. — Люси стояла на пороге, кутаясь в поношенное пальто.

Самсон посторонился, пропуская ее в гостиную. Сидящая в кресле Элизабет улыбнулась.