Шрифт:
— Будьте вы прокляты, масса Джеймс! — с ненавистью бросила она. — Вы же обещали!
— Что я тебе обещал, рабыня? — насмешливо спросил тот.
— Обещали, что никогда не продадите Майка. Он ведь ваш сын! Плоть от плоти… Как вы могли продать собственного сына?
— Заткнись, тварь!
Джеймс с размаху ударил ее по лицу. Негритянка упала и скорчилась на светлом гравии у его ног.
Элизабет остолбенела. Колени подогнулись, и она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Корсет так сильно сдавливал грудь, что потемнело в глазах. Она на ощупь вернулась в спальню и рухнула на кровать.
Сердце колотилось как сумасшедшее, а в голове билась мысль: «Не может быть! Джеймс продал собственного сына? Не может этого быть!»
Возможно, негритянка солгала! Но зачем? Кожа Майка гораздо светлее, чем у нее. Выходит, его отец белый. Но кто? Управляющий? Заезжий проходимец? Или действительно Джеймс?
Если это правда, то он — настоящее чудовище, способное на любую мерзость. Подонок! Исчадие ада! И как рожать от такого детей?
Надо поговорить с этой Люси. Узнать, сказала ли она правду. Дождавшись, когда в голове немного прояснилось, Элизабет встала с кровати и вышла на балкон. Но ни на подъездной площадке, ни на аллее уже никого не было. Только борозды от колес и вмятина на светлом гравии там, где Браун избивал рабыню, напоминали о том, что все случилось наяву, а не привиделось в дурном сне.
Глава 9
На следующее утро Джеймс ни свет ни заря заявился к Элизабет в спальню.
— Вставай! — потребовал он, стягивая с нее простыню.
— Что случилось? — Элизабет испуганно уставилась на него.
— Сегодня воскресенье. Божий день. Грех залеживаться в постели до обеда.
«До обеда»? Элизабет выглянула в окно. На небе только разгорался рассвет. Ее охватила злость.
— Грех — это продавать своего сына работорговцу! — вырвалось у нее прежде, чем она успела прикусить язык.
Джеймс замер, и его серые глаза превратились в ледяные колючки. Элизабет вдруг показалось, что вырез ее сорочки слишком низко открывает грудь, и она судорожно стянула его рукой.
— Ты снова лезешь не в свое дело, дорогая? — нарочито спокойно произнес муж. — Да еще и осмеливаешься меня в чем-то упрекать?
— Скажи, это правда? — не сдавалась Элизабет. — Майк твой сын?
— Да. — Ни один мускул не дрогнул на холеном лице.
— И ты продал собственного сына?
— А что тут такого? Дети наследуют статус матери. Люси — моя рабыня, ее отродье — тоже, а я не делаю поблажек никому из моих рабов.
— Но это же твой ребенок! — вскричала Элизабет, в попытке достучаться до его совести.
— Ты вздумала читать мне мораль? — На лице Джеймса заиграла циничная усмешка. — Так вот, дорогая, знай, Майк — далеко не первый щенок, зачатый от моего семени, которого я продаю. За мулатов дают хорошую цену, так что заделывать сосунков черным девкам — выгодное занятие.
— Ты чудовище! — пробормотала Элизабет, чувствуя, как, несмотря на жару, по телу пробегает озноб.
Джеймс пожал плечами.
— Я всего лишь забочусь о процветании «Персиковой долины», — невозмутимо заявил он. — Чтобы дети, которых мне родишь ты, ни в чем не нуждались.
Элизабет исподлобья глядела на него, не зная, что на это сказать, а он глумливо продолжил:
— Не волнуйся, дорогая, твоих отпрысков я не продам. Даю тебе слово.
— Вот уж спасибо, утешил, — буркнула она.
— Жду тебя к завтраку. Не опаздывай.
Когда он вышел из спальни, Элизабет села на край кровати и закрыла руками лицо. Боже, какой цинизм! Плодить детей и продавать их как поросят. Какой позор!
Она тяжело поднялась и позвонила в колокольчик, вызывая служанку. Интересно, видела ли Анна, как Джеймс продал Майка работорговцу? Скорей всего да: прислуга вчера подсматривала изо всех щелей.
И действительно, едва Элизабет уселась на пуфик, и черепаховый гребень коснулся ее волос, как Анна сокрушенно покачала головой.
— Жуть какая, мадам! — запричитала она. — У меня вчера чуть сердце не разорвалось. Ну как можно было отнять ребенка у матери?
Гадость совершил Джеймс, но стыдно стало Элизабет. Да, она старалась это предотвратить, но ничего не вышло. Может, недостаточно старалась?
— Ты права, это было ужасно, — вздохнула она.
— А вы слыхали, что эта негритянка ляпнула вашему мужу? — не унималась Анна. — Будто бы мальчишка — его сын.
— Слыхала, — сухо ответила Элизабет.
Обсуждать это со служанкой совершенно не хотелось. Элизабет почему-то казалось, что все потешаются над ней из-за того, что она имела глупость выйти замуж за такого подлеца.
Желая поскорее сменить тему, она заметила как бы невзначай:
— Я только одного не пойму. Зачем Джеймсу понадобился этот новый негр?