Внутри от пола до потолка высились нагроможденные друг на друга тюки. Негры взяли один из них и, подтащив к весам, подвесили его на крюк. Квимбо уравновесил его гирей, а Самсон, взглянув на коромысло, огласил:

— Ровно пятьсот фунтов. Думаю, эти весы правильные, потому что тюки идут на продажу, и недовес быстро бы вскрылся. — Он повернулся к неграм. — А теперь, парни, тащите его туда, где взвешивают хлопок.

Рабы схватили тюк и поволокли наружу.

Когда Самсон вынес Элизабет во двор, она увидела, что там собралась небольшая толпа. Негритянка, которой назначили шесть плетей, стояла у столба. Томас засовывал ее руки в свисающие кандалы, а Билл Браун вальяжно разворачивал кнут.

— Остановитесь! — воскликнула Элизабет.

Управляющий повернулся к ней. На бородатом лице мелькнула злоба, но он тотчас взял себя в руки.

— Миссис Фаулер, — начал он тоном, каким говорят с несмышлеными детьми, — я выполняю свою работу. Эти лодыри собрали слишком мало хлопка и должны быть наказаны.

— А вот это мы сейчас и проверим. — Она махнула неграм, волочащим тюк. — Несите в амбар.

— Что вы собираетесь делать? — Браун очумело вытаращил глаза.

— Узнаете.

Самсон внес ее в амбар, и едва успел посадить на табурет, как в проеме ворот возник управляющий.

— Что вы делаете? Убирайтесь отсюда! — Он кинулся к весам, на которых негры закрепляли тюк.

Самсон шагнул ему наперерез и, скрестив на груди руки, встал несокрушимой скалой у него на пути.

— Что вы так нервничаете, мистер Браун? — поинтересовалась Элизабет. — Вам есть что скрывать?

— Мне нечего скрывать, — пробормотал тот, утирая взмокший лоб. — Просто… не люблю, когда мне мешают работать…

— Четыреста двадцать три фунта, — объявил Самсон, взглянув на весы.

— «Работать»? Или обкрадывать моего мужа? — съехидничала Элизабет. — Разве тюк не должен весить ровно пятьсот фунтов?

На Брауна было жалко смотреть. Побагровевшее лицо блестело от испарины, рябые щеки тряслись, маленькие глазки лихорадочно бегали по сторонам.

— Это какая-то ошибка, — пробормотал он. — Наверное, вам попался какой-то неправильный тюк. Я не знаю, как так получилось…

— Зато я знаю, — подал голос Самсон.

Он подошел к Элизабет и протянул ей гирю, снятую с весов.

— Потрогайте снизу, мэм.

Проведя пальцем по донышку, Элизабет нащупала отчетливую шероховатость.

— Похоже, ее высверлили изнутри и залили свинцом, чтобы утяжелить, — пояснил Самсон. — Если такой гирей уравновесить груз, то он покажется легче, чем на самом деле.

Элизабет посмотрела на управляющего, чье лицо по цвету напоминало свеклу.

— Как вы это объясните, мистер Браун? — спросила она.

— Я ничего не знаю, — дрожащим голосом пролепетал тот. — Понятия не имею, кто подделал гирю. Это не я.

— А кто? — Элизабет с прищуром уставилась на него.

— Кто-то из этих проклятых ниггеров.

Элизабет рассмеялась в голос от столь нелепой и наглой лжи.

— И зачем им, скажите на милость, занижать вес хлопка? Чтобы получить побольше плетей?

— Почем я знаю, что у этих тупиц в голове? — злобно пробормотал Браун и рявкнул на негров: — Чего зубоскалите, обезьяны? Ух я вас!

— Довольно! — оборвала его Элизабет. — Вы занижаете вес собранного хлопка, а «лишний» крадете. Лучше признайтесь, кому вы продаете наш товар.

Управляющий молчал, глядя в пол и судорожно комкая шляпу в руках.

— Слушайте внимательно, мистер Браун, второй раз я повторять не буду. — Элизабет удивилась стальной твердости своего голоса. — Отныне вы будете делать то, что я скажу, или мой муж узнает о ваших махинациях и упечет вас за решетку.

— И что же вам от меня нужно, мадам? — сквозь зубы процедил Браун.

— Для начала, вы перестанете воровать у негров еду, — сказала она и, прежде чем он успел раскрыть рот, добавила: — Не тратьте время на отговорки, мне все известно. Так вот, с завтрашнего дня вы будете давать им не только кукурузу, но и копченый бекон.

— И где я его возьму? — проворчал Браун.

Элизабет пожала плечами.

— Это ваши проблемы. Джеймс выписал вам четыре бочонка копченой свинины на сентябрь. Если вы уже успели его продать, значит купите за свой счет.

Негры оживлено переглянулись, а Браун скривился так, будто сожрал лимон.

— Второе, — продолжила Элизабет, — рабочий день теперь будет начинаться на час позже. А в самый солнцепек, с двенадцати до двух — обеденный перерыв.

— Что? — вызверился управляющий. — Да эти ленивые выродки не соберут ни шиша!