Вот у дедушки Крылова есть басня "Мартышка и очки". С меня писали, точно! Я вначале пыталась накрутить ее на голову в виде тюрбана, не получилось, это сооружение неумолимо съезжало набок и падало, потом пришел черед спецназовской банданы. Тоже неудачно - оставался свободным большой кусок, который тоже стягивал шаль с головы. Плюнув, просто завязала концы под подбородком. Стала походить на известную картинку "Я у мамы дурочка". Когда я уже была с красной, вспотевшей мордой лица и всклокоченными волосами, этот гад хвостатый, Фиодор, меланхолично посоветовал.

– Че маешься? Просто надень на голову, да один край оберни вокруг шеи и подоткни его.

Я вызверилась на животину.

– Чего раньше молчал? Я тут полчаса мучаюсь!

Федька так же лениво сказал.

– Так интересно же! Ты так увлеклась, мешать не хотел… - и без перехода добавил - Я, пожалуй, с тобой пойду, посмотрю, что там вокруг. Только ты меня на руки возьми. Или за пазуху тулупа посади. Не хочу морозиться, у меня же лапки! И вообще комнатный я!

– Лапки у него... а когда ночью начинает тыгдыкать по квартире, так кажется, что стадо носорогов мигрирует на юг через мою квартиру - бурчала я, заканчивая одеваться. Впрочем, мои слова Федька нагло игнорировал.

Так мы и пошли вниз - впереди меня шествовал Фиодор, важно распушив хвост и "штаны", за ним я, укутанная, как кулема. Внизу нас ожидала Семенишна, одетая в какой-то ветхий салопчик, валенки и такую же шаль, как и у меня. Крякнув, я подняла на руки кота, пробормотав.

– Федька, немедля на постную диету, никаких сливочек!

Ответом мне был полный игнор.

Выйдя на крыльцо, я зажмурилась от яркого солнца, сверкающего бриллиантовым блеском снега, выпавшего ночью. Снег лежал везде - на перилах крыльца, на скамье неподалеку под деревьями, на дорожках... Я удивлённо спросила у няни.

– А дворника у нас нет? Двор, почему не убирается?

Семенишна возмущённо заклохтала.

– Как это нету? Что ты, барышня Елизавета Ивановна! Это опять Пронька, лодырь, валяется, небось, в своей каморе! Вчерась с Тимохой - скотником все бражничали да песни орали.

Так, наматываю инфу на ус, разберусь с обоими любителями веселия, такие вещи надо пресекать на корню, иначе постепенно превратимся в наш ЖЭК самого худшего образца с вечно пьяными дворниками и сантехниками. Я не говорю обо всех, нормальных людей все же больше, но и такие встречаются.

Глава 14

Перед домом был регулярный парк, ныне заснеженный, с небольшими лужайками, дорожками, беседками и скамьями. Все, конечно, в снегу. Кованая ограда вокруг усадьбы. Я повернулась лицом к дому, разглядывая его. Двухэтажный особняк, колонны по фасаду, окрашен в характерные для Черноземья цвета - желтый с белой окантовкой окон, дверей, лепных деталей по фасаду. Окраска свежая, нигде не облупившаяся. Интересно, откуда деньги на ремонт батюшка взял, если сейчас денег ноль? Будто отвечая на мой невысказанных вопрос, моя сопровождающая сказала.

– Ныне в начале осени все красили. Столько деньжищ Иван Андреевич бахнул в это - страсть!

Ясно, слуги тоже не знают. Налево от дома был большой сад, по словам Семенишны, сейчас там делать нечего. Верно, Курск всегда славился своими яблоками. Помню, ещё в моем детстве, то ли дальние родственники, то ли друзья бабушки присылали нам из Курска посылку с яблоками. И они, яблоки, огромные, крепкие, темно-красные, так одуряюще пахли на всю кухню даже через фанеру посылочного ящика... я невольно сглотнула слюну от этих воспоминаний.

Направо, за углом дома, начинался хоздвор, отгороженный невысокой оградой. Первыми шли какие-то склады, сеновалы, забитые сеном, дровяники, небольшое здание, над которым курился дымок из печной трубы. Семенишна пояснила.

– Так я велела баньку затопить для тебя. Вот к вечеру попарим тебя, все косточки прогреем, все хворости - болести и уйдут от нашей птички!

За пазухой сдавленно хрюкнул кот. Смеётся, что ли, гад? Я мстительно достала его из-за пазухи за шкирку и засунула его в сеновал.

– Вот, говорят, в сене много мышей живёт! Научишься себя вести прилично - придешь домой! А пока мышей погоняй!

Кот смотрел на меня с тихим ужасом в глазах. Мышей он видал в своем детстве в виде плюшевых игрушек, с которыми он играл по настроению. Сунув его в этот сарай, пошла дальше, сопровождаемая диким, душераздирающим мявом. Будь я на месте мыши, я бы уже бежала бы оттуда впереди собственного визга от такой кошачьей оратории. От слова орать.

А вот дальше и шло уже более интересное для меня. Вначале была конюшня с каретным сараем рядом, в котором через приоткрытые двери были видны и санный возок, сани-розвальни, в глубине небольшая коляска. Далее было что-то ещё, плохо просматриваемые отсюда. Снег вокруг конюшни, выгула и сарая был расчищен, по выгулу ходили несколько лошадей, прикрытых тёплыми попонами. Конюх явно работал на совесть. Это и нянька подтвердила.