— Почему я должен? Она бы ничего не сделала, если бы мы поменялись ролями.

— Тогда чем ты отличаешься от нее?

— Кто сказал, что я такой? В конце концов, она моя мать.

Выражение ее лица не меняется ни от удивления, ни от шока. Вместо этого она объявляет спокойным тоном:

— Я в это не верю.

Я встаю, и она слегка отшатывается. Посторонний человек этого бы не заметил, но я точно знаю причину этого жеста.

Она предпочитает избегать меня.

Интересно.

— Я мог бы принять меры, если ты скажешь мне, почему ты следила за моей матерью.

— Я ... пытался выяснить, с кем она собиралась встретиться.

— Я отдавал тебе приказ сделать это?

— Нет, но я думала…

— Разве я просил тебя подумать? — мой голос становится глубже, и Саша, должно быть, тоже это чувствует.

Напряжение давит на ее плечи, и она смотрит на меня, как мышь, попавшая в ловушку.

— Отвечай на вопрос, Саша. Я привел тебя сюда, чтобы ты подумала?

— Нет.

— Совершенно верно, нет. Так что откажись от привычки быть назойливой и решать проблемы, когда я не прошу тебя действовать.

— Что ж, мне жаль, что я пыталась помочь.

— Извинения отклонены.

— Тогда я беру свои слова обратно. Во-первых, это было неискренне с самого начала.

Я прищуриваюсь, глядя на ее непослушные глаза. Если бы это был кто-то другой, я бы уволил, либо застрелил его за наглость.

Но что-то в неповиновении Саши пробудило во мне уродливого зверя.

Я не хочу, чтобы она теряла его из виду. Напротив, я хочу, чтобы она была так близко, чтобы я мог обладать ею. Что ее существо сольется с моим.

Мои глаза встречаются с ее вызывающими.

— Ты настаиваешь на этом.

— Я просто не понимаю, почему я не могу помочь. Ты делал это для меня бесчисленное количество раз. Почему я не могу сделать то же самое?

Все то, что я сделал, она считает одолжением, и все это время она платила мне тем же.

Интересно.

— Карина вышла из этой игры. Если бы я хотел вовлечь ее в это дело, я бы это сделал, но я этого не сделал, потому что ее состояние не позволяет ей испытывать сильный стресс или давление.

— Я не давила на нее.

— Ты хочешь, чтобы я предположил, что ты вежливо попросила?

— Ну... почти. Но я ей не угрожала. На самом деле, это она угрожает мне телесными повреждениями каждый раз, когда видит меня.

— В следующий раз не вмешивайся или, по крайней мере, сообщи мне, когда это сделаешь.

— Я могу согласиться на второе, но я не могу гарантировать первое ... сэр.

Я не упускаю из виду, как она добавила последнее слово, подумав. У меня наверняка будет полно дел с этим делом.

— С сегодняшнего вечера и впредь ты будешь моим ночным охранником.

Она моргает, вероятно, из-за резкой смены темы.

Я собирался принять это решение с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк. Мысль о том, что она спит, зажатая между Максимом и Юрием, оставила у меня странный привкус во рту.

Вначале я подумывал о том, чтобы предоставить ей отдельную комнату, но это выглядело бы подозрительно. Не говоря уже о том, что у маленького засранца Максима нет никакого чувства личного пространства.

Так что лучший способ удержать ее от того, чтобы она делила постель с моими людьми, это назначить ее моим ночным охранником.

— Хорошо. Что мне делать? — спрашивает она.

— Оставайся у моей кровати, пока я сплю.

— О... эм, ты уверен, что не предпочитаешь кого-то другого... вроде Виктора?

Она снова бежит. Я вижу это по ее неуклюжему языку тела и сбивчивой речи.

— Это не просьба. Это приказ.

Она собирается сказать что-то еще, но останавливается, когда я указываю на свое творение.

— Ты знаешь, почему у карточного домика плохая репутация?

— Мы действительно говорим о карточном домике, когда твоей матери нужна помощь?

— Отвечай на вопрос, Саша. Ты знаешь почему?

Она вскидывает руки в воздух с таким напором, что у меня возникает искушение прижать ее к стене и отказаться от всех планов, которые у меня были на сегодня.