— Ну, на это требуется много усилий и концентрации, чтобы построить, но это может быть уничтожено в кратчайшие сроки.

— И да, и нет. Смотри — моя рука зависает над верхней картой. — Они сделаны из бумаги, хотя бумагу можно формировать, она все равно хрупкая.

Щелчком пальца я переворачиваю творение, на сборку которого потратил целый час.

— Слушай внимательно, Саша. Это место - карточный домик, и мне в нем не место. Я всегда буду тем, кто соберет это воедино или разрушит.

Она хмурит брови, кажется, не понимая смысла, но это нормально. Она поймёт это со временем.

Я обхожу стол, и она слегка отодвигается, сохраняя между нами безопасную дистанцию. Я поправляю очки большим и указательным пальцами, чтобы удержаться от того, чтобы не придушить ее к чертовой матери.

— Константин слышал о похищении моей матери?

— Я так думаю. Он только что говорил о неподходящем времени и тому подобном по дороге к своей машине.

— Хорошо.

— Как это хорошо?

Она идет в ногу со мной, когда я выхожу из офиса.

— Ты собираешься попросить его о помощи, чтобы спасти ее?

— Конечно, нет — я ухмыляюсь. — Герой не делится своим плащом, не так ли?

— Ты наверняка потеряешь время из-за этого. Ничего, если ты опоздаешь на собрание Братвы, которое проводится специально для тебя?

— Нет. Но все образуется.

Все, включая Сашу, пойдет по плану.

19

САША

Кирилл спрашивает меня, хочу ли я присутствовать при... операции по спасению его матери.

Он говорит об этом так спокойно, что я не могу не ужаснуться.

Моя реакция на его действия больше характеризует меня, чем его. Я это знаю. Я действительно, действительно хочу.

На самом деле, он был непримирим к самому себе в очень прямой манере. В армии он был строгим и неприступным, вероятно, из-за военного положения, но теперь он сбросил свою внешнюю оболочку и высвободил свое внутреннее «я».

Не то чтобы я ожидала, что он изменится, но я действительно думала, что, возможно, общение с членами его семьи заставит его вести себя по-другому.

Я и не подозревала, что они выявят его апатичную сторону.

Я сажусь на пассажирское сиденье, пока Юрий везет нас туда, где, по словам Кирилла, находится его мать. Я спросила Юрия, не приставил ли босс к ней маячок, но он только пожал плечами.

Ему не нужно было объяснять это по буквам.

В этой семье возможно все.

Я смотрю на Кирилла в зеркало заднего вида. Он сидит с непринужденной харизмой, как король. Это пугает, насколько естественно он выглядит спокойным и авторитетным, даже когда выполняет рутинную задачу, такую как листание страниц планшета.

Его длинные жилистые пальцы легко ложатся на устройство. Я не могу перестать смотреть на его руки. Тот факт, что они также могут быть использованы для разрушения, не уменьшает странного эффекта, который они оказывают на меня.

— Быстрее, Юрий — говорит он, не поднимая головы, и легкая ухмылка кривит его губы. — Мы не хотим опоздать на спасение моей дорогой мамы.

Этот человек — психопат.

Меня до сих пор трясет от сцены, свидетелем которой я стала возле шоссе. Это выглядело как что-то прямо из фильма, но в то же время настолько реалистично, что повергло меня во временное состояние шока.

Мало того, что микроавтобус открыл заднюю дверь ее машины, но потом, внезапно, они столкнули ее с дороги.

Я была уверена, что Юлия погибла в аварии, но вскоре после этого ее телохранители вытолкнули ее из машины, а люди в черных лыжных масках вырубили и отбросили на обочину дороги.

Все произошло с молниеносной скоростью и закончилось прежде, чем я успела придумать решение. Я подумывала последовать за ними, но знала, что если сделаю это, то буду все равно что мертва. Поэтому я позвонила Виктору, который сказал:

— Я позабочусь об этом, — а затем повесил трубку.

Максим был недоступен, и когда я вернулась в дом, Кирилл развалился, как скучающий король на своем троне. Он также вел себя так, как будто известие о похищении его матери не имеет никакого значения.