— Меня этот бубен пугал, — пояснила она под моим недоумевающим взглядом, — не знаю, может из-за того, что не я кабана убила. Или еще из-за чего, но я чувствую, что он сопротивляется мне. Пару раз даже срывал заклинение и вместо очистки отравлял желуди какой-то гадостью. Хорошо, что заметила. Ладно, я пойду. Тебе еще турнир выигрывать.

По правде говоря, я вообще не был уверен, что выиграю во втором этапе состязания. И не важно, что я фаворита выкинул. Он просто самоуверенным оказался. И защиты из перьев не ожидал. Откровенно говоря, по-моему мне повезло. Несколько раз. Моего арсенала плетений только-только хватало, чтобы отбиться. А в последнем бою, вообще, просто чудо, я до самого конца боялся, что противник поймет, что на песке вырисовывается волшебная фигура. Потому старался на землю не смотреть, и знаки клинками рисовал, чуть ли не вслепую. Но опять же, самоуверенность. Самому на эти грабли не наступить бы. Хотя нет, не наступлю. Я понимаю, что меня любое удачное плетение может снести. Ну, для противника удачное, для меня, соответственно, нет. Вот, к примеру, воздушный вихрь с вращающимися на большой скорости камнями, да еще со стихией второго уровня, такая штуковина двадцать оставшихся перьев мне спилит за считанные мгновения. И все, прервется путь чемпионский. Кстати, как у племянника дела, а то может он и вовсе игру забросил. А я ему даже с тренировками не помог, дядя называется.

У Всеволода, вопреки опасениям, все оказалось, возможно, даже лучше чем у меня. В юношеской категории турнира и он и его друг — Драник, легко выиграли по десять боев. По словам племянника, тот факт что он применяет несколько стихий вообще не оставлял противникам шансов. Так этот пострел еще и молнией научился пользоваться, он атаковал противника огненной стрелой, которая через символ паузы запускала разделение зарядов. Получался разряд, который хоть и не наносил большого урона, но с толку сбивал, что давало Всеволоду преимущество, которым тот беззастенчиво и пользовался. От встречи и от совместной тренировки племянник отказался, мотивировав тем, что они с Драконом выполняют квест, и кровь из носу, надо закончить до второго этапа.

Ну, раз у племянника все хорошо, могу и я квестом заняться, перво-наперво, решил зарядить желуди. Описание бубна гласило, что тот создавал насыщенные магией звуковые колебания при подаче в него магической силы. И первые же опыты показали, что силу нужно подавать порционно. Проще всего, оказалось, формировать сгусток маны, пропуская его через ладонь и буквально вколачивать этот сгусток в инструмент. Для улучшения контроля, я нарисовал на обычном листе бумаги фигуру для сбора и концентрации чистой маны и в ее фокус уложил желудь. А дальше просто монотонными размеренными неторопливыми ударами вколотил в инструмент всю имеющуюся у меня ману. Однако все оказалось не так-то просто, желудь оказался загрязнен. Я четко почувствовал это с помощью аспекта наблюдения, неуловимо, малое количество, но все же внутри ореха была и другая, чуждая мне магическая сила. Сменил начертание на вытягивающее силу, дождался восстановления маны и снова принялся за камлание, на этот раз, внимательно наблюдая за процессом. Удалось понять, что бубен, ни в чем не виноват. Он вообще к успеху шел, но не получилось и виной всему я — его хозяин. Моя собственная мана фонила чужой силой, причем, насколько я смог разобрать было четыре типа загрязнения. А еще, что меня особенно напрягло, в волнах силы разносимых звуковыми колебаниями, словно в лучах солнца проявлялся, словно бы светясь, пучок нитей, выходящих у меня из затылка. Нити были очень тонкими, едва заметными, но колебались по-разному, что и позволило их заметить. К гадалке не ходи, это нити привязок. А если так, если привязки резонируют с бубном, то и загрязнение маны, возможно имеет тот же корень. И какое-совпадение, на мне сейчас как раз четыре метки! Вот тебе и четыре вида загрязнения. Ну уж дудки. Эти все непонятные включения в мое энергетическое тело нужно пресекать. Внимание, вопрос! Как это сделать.

Понятно, что раз бубен помогает все это добро видеть, возможно, он же поможет и разрушить. Вопрос — как? Если вспомнить, то в основе всех шаманских ритуалов с камланием лежит принцип входа в транс и общения с духами, но при этом, в мире духов звука нет в принципе. Получается, что звук бубна не так уж и важен, это звуковая волна, важнее волна силы, можно сказать, что это звук на языке мира духов. Тогда получается… Я на пробу отложил в сторону колотушку, сформировал на ладони немного жидкой маны и скинул ее на бубен, в пространстве вокруг рассыпались волны магической силы, при этом, по «звуку», «текстуре» и даже «цвету», абсолютно разные, причем, ни звука ни цвета, ни тактильности у этих волн, естественно не было. Нечто разошедшееся в пространстве и непонятно как ощущающееся. Как заведенный я продолжал камлать, восстанавливать ману и снова камлать, учась точно дозируя ману отправлять в бубен ровно одну каплю чуждой мне силы. Перебором я вычислил чужую ману, с которой резонировали почти все нити привязок. И вот начав в такт по капле подавать эту чуждую энергию, я все сильнее заставлял резонировать нити, а потом, резко ударив всей ладонью и бросив в инструмент только свою силу, постарался ударить в противофазу. Затея выгорела! Нити лопнули! Все кроме одной! Более того по энергетическому, телу прошло ощущение, какого-то натяжения, с сокращением, словно волосок вырвали. И больше, как я ни старался, чужеродной маны этого типа из себя не смог выдавить. Счетчик привязок из задания ворона также показывал, успешность затеи, вместо одиннадцати привязок и четырех меток, надо мной теперь всего одна привязка и три метки. Перебором нашел ману хозяина еще одной привязки и принялся снова раскачивать резонансом нить на затылке. Вот только, в это время наблюдал уже за тем, что происходит со мной на энергетическом плане, не сразу, потребовалось время, чтобы понять, что вот эта тонюсенькая черточка на энергетическом теле, на самом деле обвивает шею на манер ошейника, причем ощущения от этого ошейника, если прислушаться, очень уж напоминают ощущения от тех слабых духов, которые призываются начертанием револьвера. На затылке, эта нить, завязана узелком. И ровно такие жедва узелка, но по другому ощущающихся были рядом с призрачным. Забавно, что волна силы, резонирующая с привязкой, словно бы натягивала нить на шее, а порция моей силы создала волну по поверхности энергетического тела, разрывая этот илюзорный чокер. Вот только в этот раз не удалось вместе с привязкой разрушить и метку. Узелок остался маленьким, еле заметным, но от того не менее чуждым вкраплением на энергетическом теле. Видимо, в отличие от прошлой метки, с десятком привязок, остальные придется снимать самостоятельно. Глядя на затухающие колебания своего же энергетического тела, я понимал, что я сам — своего рода, тоже барабан. Ударил себе в грудь каплей чужеродной маны и с удовлетворением увидел, что и метка откликается на вибрацию. Все по той же методике, раскачать, а потом большим объемом собственной силы разрушить избавился от всех оставшихся меток. Сначала от призрачной, потом от гладкой и черной, и, наконец, от обжигающе горячей. Понятия не имею, кто поставил последнюю метку, но практически на сто процентов уверен, что призрачная метка от Нахама, черная от ворона. Самая первая, скорее всего, от Нерлима — главы академии. Главное, что все снял. Вот и квест ворона подтвердил отсутствие наличия каких бы то ни было посторонних вещей на энергетическом теле. А значит, пора идти дальше.

Накачивание желудей силой, на этот раз, прошла без сучка, без задоринки. Буквально пять минут и три заряженных ореха покоились у меня в кармане. Осталось найти место силы ветров. На примете было всего два места, либо Белая гора, считающаяся самой высокой точкой города. Березовая роща место на небольшой горе, в районе старого центра, с которого видно наиболее новую часть города. Начать, однако, стоит именно с Белой горы. Там в дореволюционные времена, находились купеческие дачи и, кроме того, во времена гражданской войны именно оттуда на город происходили нападения партизан. Это место, скажем так, сильнее наполнено эмоциями.

Сама по себе белая гора представляет собой высокий отвесный склон реки Чулым у излучины с заливаемым в половодье островом. А по ходу течения реки открывается и вид на панораму самого города. Берег встретил меня тишиной, величием природы и отсутствием людей. Я просто стоял на высоком яру, смотрел на реку, город, растительность и наслаждался потоками ветра, разгоняющегося вдоль речного русла, здесь, на повороте, вырывающегося на берег, Чтобы задорно качнув верхушки невысоких берез, оттолкнуться от них и полететь дальше, прочь от воды. Спокойствие, тишина и какое-то величие. То самое, которому ка будто и нет дела, до человеческой букашки, восторженно замершей на высоком обрыве.

Я даже не сомневался, что это то место, которое нужно, ворону. Да он и сам подтвердил это, тяжело с гулким хлопаньем крыльев приземлившись поодаль от меня на берегу:

— Хор-р-рошее место. Ветр-р-реное. Может быть вон там, на островке лучше было бы, но да ладно, там воды много. Пусть здесь! — Пернатый, совсем человеческим движением приставил крыло ко лбу, на манер козырька и воззрился на меня, — Спр-р-р-равился! Снял сам с себя все. Думал, меня пр-р-росить будешь. Не такой уж и дур-р-рень получается.

Он как-то встрепенулся, резко развернувшись в заросли берез.

— Идет кто-то. Недобр-р-рый. Бер-р-регись! — каркнул и улетел

А из подлеска на берег вышел человек в белом, каком-то угловато полигональном будто бы сделанным из бумаги одеянии. И в белой же маске. Причем маска, изображавшая поделенное на четыре перелистывающихся квадрата человеческое лицо, была будто бы живой, части маски беспрерывно перелистывались, и, при этом, могу поклясться, не повторялись. В целом, несмотря на изменения, на маске все время была одна эмоция, которую я бы назвал гневной сосредоточенностью. Незнакомец был выше меня, но в то же время обут в деревянные японские высокие тапочки, напоминающие маленькие стулья, поэтому реальный рост понять было сложно, наверное, с меня ростом, плюс-минус пара сантиметров.