Но тем не менее это была улыбка симпатичного и искреннего человека.

– Рад снова видеть вас, Гарри.
– Он обнял Фокса.

– Я тоже рад, Лайам.

Девлин посмотрел мимо него на автомобиль и сидящего за рулем Уайта.

– С вами кто-нибудь еще приехал?

– Только мой шофер.

Он спустился с крыльца, подошел к машине и заглянул внутрь.

– Добрый вечер, мистер Девлин, - произнес Билли.

Девлин повернулся и, не говоря ни слова, возвратился к Фоксу.

– Так вот кто ваш шофер, Гарри? Он может завезти только в одно место в преисподнюю.

– Фергюсон уже звонил?

– Да, но об этом после. Входите.

Внутри дом был оформлен тоже в викторианском стиле. В зале обои от Уильяма Морриса и панели красного дерева. На стенах несколько ночных пейзажей художника викторианской эпохи Эткинсона Гримшо. Фокс с удивлением рассматривал их, когда снимал плащ и протягивал его Девлину.

– Странно видеть здесь эти картины, Лайам. Ведь Гримшо - стопроцентный англичанин из Йоркшира.

– Не его в том вина, Гарри. Главное, он был художник милостью божьей.

– Да, его вещи недешево стоят, - заметил Фокс, знавший, что на аукционе даже самое незначительное произведение Гримшо оценивалось тысяч в десять.

– Не мне об этом судить, - ответил Девлин.

Он отворил дверь и ввел гостя в гостиную, так же, как и зал, выдержанную в викторианском стиле: стены, обитые зеленым с золотом шелком, снова картины Гримшо и яркий огонь камина оригинальной работы Уильяма Ленгли.

Человек, стоявший перед камином, был священником в темной сутане. Он обернулся, чтобы поприветствовать Фокса. Ростом не выше Девлина, волосы аккуратно зачесаны за уши. Выглядел он довольно импозантно, особенно благодаря своей приветливой улыбке. Были в нем какой-то порыв, какая-то энергия, тронувшие Фокса. Довольно редко люди вызывали у него столь неограниченную инстинктивную симпатию.

– "Ну что ж, теперь у нас два Гарри", - продекламировал Девлин строфу из Шекспира.
– Капитан Гарри Фокс, позвольте представить вам отца Гарри Кассена.

Кассен мягко пожал протянутую руку.

– Рад познакомиться с вами, капитан Фокс. После вашего звонка Лайам рассказал мне о вас.

Девлин указал на шахматный столик перед собой.

– Для меня был хорош любой повод, чтобы избежать разгрома.

– Вы, как всегда, порядком преувеличиваете, - заметил Кассен.
– Однако мне пора идти, а вас оставляю с вашими заботами.

У священника был приятный и глубокий голос, в его ирландском слышался американский акцент.

– Нет, вы только послушайте, Фокс.
– С этими словами Девлин достал из буфета три бокала и бутылку "Бушмиллс".
– Присядь, Гарри. От стаканчика перед сном тебе хуже не станет.
– И, обращаясь к Фоксу, добавил: - Мне еще не встречался человек, который бы ходил столько же, сколько ваш святой отец.

– Хорошо, хорошо, Лайам, сдаюсь, - произнес Кассен.
– Еще есть пятнадцать минут, а потом мне и впрямь нужно уходить. Ты же знаешь, что по вечерам я заглядываю в наш хоспис, а там сейчас Дэни Малоун, и неизвестно, застану ли я его завтра утром в живых.

– Давай выпьем за него. Ведь это всем нам предстоит, - предложил Девлин.

– Хоспис, вы говорите?
– спросил Фокс.

– Тут рядом монастырь Святого Сердца. А милосердные сестры уже несколько лет содержат при нем клинику для умирающих.

– И вы там работаете?

– Да, администратором и духовным наставником. Говорят, будто монахини настолько чужды всего мирского, что не могут справиться с бухгалтерией. Полная чушь! Сестра Анна-Мария, которая заправляет всем, знает расходы хосписа вплоть до последнего пенни. А так как община здесь небольшая и у священника нет куратора, то я иногда помогаю ему.

– Кроме того, Гарри три дня в неделю работает в отделе печати католического секретариата в Дублине, - вставил Девлин.
– А еще руководит местным молодежным клубом и театром с его девяносто тремя юными артистками, с которыми сыграл пять очень посредственных спектаклей.

Кассен рассмеялся.

– Угадайте, чья была постановка. В следующий раз мы попробуем "Вестсайдскую историю". Лайам считает, что мы слишком высоко хватили, но я предпочитаю серьезные испытания путям наименьшего сопротивления.

Он выпил "Бушмиллс". Фокс поинтересовался:

– Позвольте спросить, святой отец, вы - американец или ирландец? Я что-то не пойму.

– А он и сам точно не знает, - смеясь, ответил Девлин.

– Моя мать была американкой ирландского происхождения. В поисках своих исторических корней она вернулась в Коннахт в 1939 году. Но кроме меня никого здесь не нашла.