Фокс посмотрел на Девлина. Тот кивнул.

– О'кей, - объявил Фокс.
– Сегодня же вечером позвоню бригадному генералу.

– Прекрасно.
– Макгинесс повернулся к Девлину.
– А ты уверен в том, что твой телефон не прослушивается? Я имею в виду этих братцев из полиции безопасности.

Девлин открыл ящик письменного стола и извлек оттуда черный металлический прибор, который тут же включил. Зажглась красная контрольная лампочка. Он подошел к телефону и подержал прибор над ним. Никакой реакции.

– Да, да, вот вам чудеса электронного века, - просиял он и положил прибор на место.

– Отлично, - произнес Макгинесс.
– Значит, в курсе только Фергюсон, капитан, Лайам, начальник штаба и я.

– И профессор Пол Черни, - добавил Фокс.

Макгинесс кивнул.

– Верно. Что касается непосредственно его, то нам следовало бы что-нибудь предпринять. Ты его знаешь?
– поинтересовался он, обращаясь к Девлину.

– В общем, встречал на вечеринках в университете, обменивались какими-то ничего не значащими фразами, и все. Вдовец, жена умерла незадолго до того, как он сбежал на Запад. Вполне возможно, что имеет отношение к этому делу...

– Вполне возможно, что коровы летают, - перебил его Макгинесс.
– Лично мне его побег в Ирландию кажется скорее случайностью. Но тем не менее могу спорить, что он знает этого парня. Не нажать ли на него как следует?

– Нажать-то можно, да вот удастся ли что-нибудь выжать?

– Тут Фокс прав, - сказал Девлин.
– Наверное, лучше действовать помягче.

– Пожалуй, - согласился Макгинесс.
– Круглосуточное наблюдение за ним я поручаю Майклу Мерфи. Теперь мы будем знать все, даже когда он ходит в туалет.

Девлин бросил взгляд на Фокса:

– Согласны?

– Да, - ответил Фокс.

– Решено.
– Макгинесс стал застегивать плащ.
– Я ухожу, но Билли остается и охраняет вас, капитан.
– Он отворил дверь террасы.
– Особо следи, чтобы у тебя был прикрыт тыл, Лайам.

И исчез в темноте ночи.

Фергюсон сидел на диване среди груды папок с делами, готовясь к запланированному на следующий день заседанию комитета обороны. Он терпеливо выслушал все, что рассказал Фокс по телефону.

– Как вижу, дела у вас, Гарри, продвигаются, и неплохо. Левин провел весь день в директорате и просмотрел все, что ему было предложено. Результат равен нулю.

– Конечно, но ведь прошло столько времени, сэр. С тех пор Качулейн мог очень сильно измениться, и не только потому, что постарел. Например, мог отпустить бороду.

– Негативное мышление, Гарри. Утром мы посадим Левина на самолет, вылетающий в Дублин, и Девлин должен будет встретить его там. Вы же нужны мне здесь.

– В связи с чем, сэр?

– Видите ли, это связано с Ватиканом. Постепенно складывается такое впечатление, что папа все-таки не приедет. Тем не менее он пригласил на беседу кардиналов из Аргентины и Великобритании.

– То есть визит может все-таки состояться?

– При определенных условиях - да, но дело даже не в этом. По слухам, аргентинцы пытаются закупить на черном рынке в Европе эти проклятые ракеты "Экзосет". Так что жду вас, Гарри. Берите билет на ближайший самолет. Ах да, еще один крайне интересный факт. Помните, мы говорили о Тане Ворониной?

– Естественно, сэр.

– Так вот, она выступает с концертами в Париже. Разве не удивительно, что она оказалась на Западе именно сейчас?

– А, вы имеете в виду явление, которое Юнг называл синхронностью?

– Юнг, Гарри? Какой еще Юнг?

– Карл Густав Юнг, известный швейцарский психоаналитик. Именно он придумал этот термин, который обозначает одновременность событий, связанных единой глубинной мотивацией.

– Ну хорошо, Гарри, вы находитесь в Ирландии. Но этого недостаточно, чтобы вести себя так, будто у вас не все дома, - раздраженно проворчал Фергюсон.

Он положил трубку, некоторое время сидел в задумчивости, потом встал, накинул халат и вышел из комнаты. Постучал в дверь гостиной. Одетый в одну из пижам Фергюсона, Левин сидел на кровати и читал книгу.

Фергюсон присел рядом.

– Вы, наверное, устали от такого количества фотографий?

Левин улыбнулся.

– Когда вы доживете до моих лет, генерал, то поймете, что заснуть - не такая уж простая штука, особенно когда на тебя давят воспоминания.

Фергюсону почему-то стало жаль его.