– Чтобы перебежать?

– Примерно так.

– А, так он разговаривает с тобой по-английски! Значит, он не русский?
– спросил Салим.

– Не имеет смысла рассказывать ему что-нибудь о вас, - тихо сказал Виллерс Левину.
– Сегодня приедут ваши, чтобы забрать меня.

Он посмотрел на Салима.

– Да, он русский из Фасари.

– А что он потерял на земле рашидов?

– Он искал Дофар.

Салим прищурился.

– Чтобы сбежать от своих?
– Он громко расхохотался и хлопнул себя по бедру.
– Прекрасно! Русские хорошо за него заплатят. Это подарок, друг мой. Аллах любит меня!
– Он кивнул Хамиду.
– Отведи его в хижину и проследи за тем, чтобы его покормили. Потом явишься ко мне.

На Левина надели такие же колодки, как у Виллерса. Теперь они сидели рядом, прислонившись к стене. Через некоторое время появилась закутанная в черное женщина, присела на корточки и принялась поочередно кормить их похлебкой из деревянной чашки. Совершенно невозможно было понять, молодая она или старая.

Она аккуратно вытерла им рты, вышла и закрыла за собой дверь.

– Не понимаю, зачем они закрывают лица, - сказал Левин.

– В знак того, что принадлежат только своим мужьям. Другие мужчины не должны их видеть.

Левин закрыл глаза.

– Странное место. Уж очень здесь жарко.

– Сколько вам лет?
– спросил Виллерс.

– Шестьдесят восемь.

– Долго же вы собирались, однако. Не слишком ли солидный возраст для перебежчика?

Левин мягко улыбнулся.

– Все и просто, и сложно. Как жизнь. Неделю назад у меня в Ленинграде умерла жена. А поскольку детей у нас не было, то нет и возможности шантажировать меня на свободе.

– А по специальности вы кто?

– Профессор Ленинградского университета. Авиаконструктор. У наших ВВС в Фасари размещены пять МИГов-23, якобы в учебных целях.

– Модифицированные?
– предположил Виллерс.

– Вот именно. Их используют в качестве штурмовиков в гористой местности. Дооборудование проводили в Союзе, но на месте возникли проблемы. Вызвали меня.

– Понятно. А вы уже сыты всем этим по горло? И куда же вы направлялись? В Израиль?

– Совсем необязательно. Я не считаю себя убежденным сионистом. И вообще, Англия нравится мне гораздо больше. В 1939 году, незадолго до начала войны, я был там с торговой делегацией. Это были два лучших месяца в моей жизни.

– Ясно.

– В 1958 году у меня появилась надежда выбраться из России. Я вступил в тайную переписку с родственниками в Израиле: они хотели помочь мне. Но меня предал человек, которого я считал своим другом. Обычная история. В общем, я получил пять лет.

– И - в ГУЛАГ?

– Нет, в одно очень интересное место. Хотите верьте, хотите нет, но эти пять лет я провел в ирландской деревне под названием Друмор.

Виллерс даже привстал от удивления.

– Не понимаю.

– Друмор, ирландская деревня, расположенная в центре Украины.
– Старик рассмеялся, глядя на удивленное лицо Виллерса.
– Об этом стоит рассказать поподробнее.

Когда Левин закончил рассказ, удивление Виллерса сменилось задумчивостью. Уже несколько лет он занимался методами подрывной деятельности и борьбы с терроризмом, в первую очередь в Ирландии. Потому-то история, поведанная стариком, крайне заинтересовала его.

– О Гатчине, где натаскивали агентов КГБ для работы в Англии и так далее, я знал, но об ирландской деревне слышу впервые.

– Не говоря уже о наших контрразведчиках!

– В Древнем Риме существовали гладиаторские школы, где рабов и пленных готовили к смерти на арене, - заметил Виллерс.

– Именно к смерти, - согласился Левин.

– Впрочем, и у них был шанс выжить, если противник оказывался слабее. То же самое и с вашими диссидентами в Ступоре, изображавшими полицейских.

– Против Келли у них не было никаких шансов.

– Вы говорите о нем так, как будто это сверхчеловек...

Левин тяжело и хрипло вздохнул, опустил веки и заснул. А Виллерс сидел и думал. Чувствовал он себя мерзко. Мысли все время вращались вокруг эпопеи Левина. Он знал много деревень в Ольстере. Кроссмаглен, например. Очень неприятное место. Настолько опасное, что войска туда доставляли вертолетом. Однако Друмор на Украине - это что-то совершенно невообразимое. Он покачал головой, опустил подбородок на грудь и тоже заснул.

Очнулся он от того, что какой-то рашид немилосердно тряс его за плечо. Второй араб будил Левина. Рашид поднял Виллерса на ноги и толкнул так, что тот буквально вылетел в дверь. Судя по солнцу, полдень уже наступил.

На площадке у дома стоял "БТР" песочного оттенка, который русские называли "крейсером пустыни". Вокруг - шестеро солдат в форме цвета хаки и с автоматами в руках. Еще двое устроились на "крейсере" перед крупнокалиберным пулеметом, огнем которого они могли бы без труда разметать дюжину глазевших на них рашидов вместе с их допотопными винтовками.