– В девять.

Он кивнул арабу, чтобы тот уходил, последовал за ним и закрыл дверь. Кофе оказался на удивление хорошим и очень горячим.

– Так, значит, они используют арабский персонал?
– удивился Виллерс.

– Только на кухне и других подсобных работах. Но я думаю, их набирают не среди бедуинов, а привозят из Хауфа.

– Что же теперь с нами будет?

– Ну, завтра четверг, прилетит самолет с продуктами и запчастями. На нем нас, наверное, отправят в Аден, - со знанием дела пояснил Левин.

– А потом в Москву?

Ответа на свой риторический вопрос Виллерс, конечно, не получил. С таким же успехом он мог задать его бетонным стенам, стальным дверям и решеткам на окнах. Они оба легли на свои кровати.

– Вся моя жизнь была сплошным разочарованием, - задумчиво сказал старик.
– Когда я был в Англии, нас возили в Оксфорд.
– Он зевнул.
– С тех пор я всю жизнь мечтаю о том, чтобы однажды вернуться туда.

– Ах, Оксфорд, Оксфорд...
– мечтательно произнес Виллерс. Удивительный городок.

– Вы его хорошо знаете?

– Там училась моя жена. После Сорбонны. В колледже Святого Гуго. Она наполовину француженка.

Левин приподнялся на локте.

– Удивительно... Извините, но вы не похожи на женатого человека.

– А я и не женат, - откликнулся Виллерс.
– Больше не женат. Несколько месяцев назад мы развелись.

– Сочувствую вам.

– Не стоит. Как вы уже сказали, жизнь - сплошное разочарование. У каждого к ней свои требования, и именно это затрудняет отношения между людьми, особенно между мужчиной и женщиной. Пусть феминистки говорят что угодно, однако разница между нами есть.

– Мне кажется, вы ее все еще любите.

– Без сомнения, - ответил Виллерс.
– Потому что любить проще. Куда тяжелее жить вместе.

– Ну и почему же это произошло?

– Во всем виновата моя профессия. Борнео, Оман, Ирландия. Я побывал даже во Вьетнаме. Вот уж где мы были совершенно не к месту. И однажды она мне сказала: "Хорошо ты умеешь делать только одно: убивать людей!" А потом настал день, когда она уже не могла этого выдержать.

Левин молча откинулся назад, а Виллерс, подложив руки под голову, уставился в потолок и отдался мыслям, которые не хотели его покидать и с наступлением ночи.

Он проснулся сразу, услышав шаги и голоса в коридоре. Свет в камере на ночь не выключили. Виллерс бросил быстрый взгляд на свои часы "Ролекс", которые почему-то не отняли при обыске, и заметил, что Левин заворочался на своей кровати.

– Что там за суета?
– спросил он.

Виллерс встал и подошел к окну. Месяц взошел на звездном небе, пустыня светилась каким-то зловещим светом. МИГи были похожи на плоские силуэты, вырезанные из черной матовой бумаги. Господи, подумал он, что-то должно произойти. Желудок его свело нервной судорогой.

– Что происходит?
– прошептал Левин, когда загремел засов.

– Я только что подумал, - сказал Виллерс, - что побег, даже если он кончится пулей в спину, все же предпочтительнее Лубянки в Москве.

Вдруг дверь рывком распахнулась, и в камеру вошел сержант в сопровождении араба с большим деревянным подносом в руках, на котором стояли две миски с супом, черный хлеб и кофе. Араб, хотя и пригибал голову, казался Виллерсу странно знакомыми.

– Давай пошевеливайся!
– приказал военный на ломаном арабском.

Араб поставил поднос на маленький деревянный столик у кровати Левина и в тот момент, когда сержант зачем-то отвернулся к двери, поднял голову. Это был Салим бин аль Каман.

Одной рукой он вытащил кинжал из левого рукава, а другой зажал рот своему повелителю, ногой ткнул его под колено и, когда тот потерял равновесие, воткнул нож между ребер. Затем осторожно опустил сержанта на кровать, вытер лезвие о гимнастерку и улыбнулся.

– Я все никак не могу забыть твоего предложения, Виллерс-сахиб. Ты ведь, кажется, говорил, что за твое возвращение в Дофаре заплатят кучу денег.

– Значит, ты решил получить деньги дважды - той и с другой стороны. Вот это по-деловому, - ухмыльнулся Виллерс.

– Само собой. Но дело еще и в том, что русские не захотели вести со мной торговлю честно. Так что пришлось мне подумать о собственной чести.

– А где другие охранники?

– Ужинают. Об этом я узнал от друзей на кухне. Человек, место которого я занял, на пути сюда заимел огромную шишку на голове. Мы об этом позаботились. Неподалеку от базы нас ждет Хамид с верблюдами.