Джексон вышел из конторы. Приблизившись к машине, он помедлил, но потом последовал своему первоначальному намерению, вышел со двора склада, пересек улицу и направился к мотелю для водителей дальних рейсов. Молодую женщину за стойкой он попросил наполнить термос чаем, заказал бутерброды с жареной ветчиной и купил газету, которую стал внимательно просматривать на обратном пути.

Поднявшись в кабину, Джексон протянул пассажирам термос и бутерброды.

– Вот тут пожевать кое-что и газета к завтраку.

Фотографии на полосе были те же, что и в Калайле, как, впрочем, и текст. Правда, некоторые детали относительно девушки были опущены, но извещалось, что девушку, сопровождающую террориста, зовут Моронк Финлей.

Когда они выруливали на магистраль, Кассен спросил:

– Ну и?..

Не отрывая глаз от дороги, Джексон ответил:

– Вас ищут, парень. Конечно, я в долгу, но не до такой степени. Если вас обнаружат...

– То и вам придется худо.

– А я себе этого позволить не могу. И так уже сидел два раза. Я воровал машины, потом завязал. Так что неприятностями сыт по горло, и уж тем более нет никакого желания опять очутиться в тюрьме Пентонвиль.

– Ну так езжайте дальше и ни о чем не беспокойтесь, - твердо сказал Кассен.
– В Лондоне мы выйдем, а вы отправитесь своей дорогой. Ни один человек не узнает, кого вы везли.

Собственно, это было единственно правильное решение, и Джексон прекрасно это понимал.

– Ну что ж, - произнес он со вздохом, - так и сделаем.

– Мне жаль, Джексон, - сказала Моронк.

Он посмотрел в зеркало заднего вида и улыбнулся.

– Да ничего, малышка. Мне с самого начала не надо было ввязываться. Так что сидите в кабине и не высовывайтесь.

Машина мчалась по магистрали.

Девлин справлялся по телефону о здоровье Гарри Фокса, все еще находившегося в больнице Дамфриза, когда из кабинета вышел Фергюсон.

Ирландец повесил трубку, и бригадный генерал сообщил, сияя:

– У меня хорошие новости. Только что я получил известие, что на Фолклендах Вторая воздушно-десантная бригада под командованием полковника Джонса нанесла удар по аргентинским частям, силы которых оказались втрое больше предполагаемого.

– И чем все закончилось?

– О, наши славные парашютисты победили, но Джонс, к сожалению, пал в бою.

– Зато о Гарри Фоксе я могу сказать обратное, - отреагировал Девлин на сообщение Фергюсона.
– Сегодня вечером его перевезут из Глазго в Лондон. Состояние удовлетворительное.

– Слава Богу, - искренне обрадовался Фергюсон.

– Да, еще я разговаривал с Трентом. Из этих бродяг они, естественно, не выжали ни слова, во всяком случае, ничего полезного. Дед утверждает, что не имеет представления, куда могла убежать внучка. Мать этой Моронк Финлей сейчас в Австралии.

– Бродяги еще хуже цыган, - сказал Фергюсон.
– Лучше вас знаю. Не забудьте, я ведь родом из Энгеса. Странный они народ. Могут ненавидеть друг друга хуже чумы, зато полицию на дух не переносят. Полицейскому не скажут даже, как пройти в туалет.

– Ну и что теперь предпримем?

– Поедем в собор Святого Георга и посмотрим, что поделывает Его Святейшество. Потом отправляйтесь прямо в Кентербери. Я дам вам полицейскую машину и шофера. Кажется, лучше будет представить дело так, будто вы у нас на службе.

Моронк сидела на кровати в углу кабинки.

– Почему ты вернулся тогда, в Пенрите? Ты ведь ничего не объяснил. А мне интересно.

Кассен пожал плечами.

– Я сказал себе, что ты, наверное, не доросла еще до того, чтобы остаться с жизнью наедине.

Она покачала головой.

– Ну а почему же ты так боялся сказать, что беспокоишься за меня?

– Разве?
– Он закурил и стал смотреть, как Моронк достает из кармана старую колоду карт Таро и мешает ее.
– Ты что-нибудь в этом смыслишь?

– Несколько лет назад, когда я была еще маленькой, бабушка учила меня раскладывать карты. Есть ли у меня способности, я не знаю. Об этом трудно судить.

Она еще раз смешала карты.

– Может, полиция уже сидит у твоей бабушки?

– С чего это вдруг? Да они и не знают, что она вообще существует.

– Однако в лагере полиция наверняка всех допросила, и уж кто-нибудь что-нибудь да сказал. Если не твой дедушка, так Мюррей.

– Да никогда в жизни, - сказала она.
– Даже Мюррей до такого бы не додумался. Ты - другое дело, ты ведь не наш, но меня никто выдавать не станет.