– Ну дай честное слово, это важно, – не унималась Женя.

– Честное слово.

– Знаешь, мы с Алёшкой в командировке переспали один раз. В комнате у мужиков сидели, сидели, пили до двух часов ночи, а потом Васька с Серёгой отрубились. Алёшка пошёл меня до дверей моей комнаты проводить, да и зашёл. Мы оба пьяненькие были, ну вот…

– А Нелька-то где была? – спросила Татьяна.

– Да ты что, мы же с ней в разных комнатах жили, в гостинице мест свободных полно было. Она с нами и не пила в тот раз, не позвали её, – тут Женя немного замялась. – Ну, вернее, звали, но она не пришла. А у меня соседки не было. Ну, мы с Лёшкой и проспали до утра, а потом на работу пошли разными путями, он к себе заходил на всякий случай, но его соседа тоже всю ночь не было, – пояснила Женя.

Татьяна представила себе Нелькины муки одиночества, когда все кругом «кучкуются» вокруг бутылок, а её не зовут. Да, неудивительно, что совсем распсиховалась девушка.

– Ну и что? Зачем увольняться-то? – спросила она Женьку.

Для себя лично Татьяна не допускала такой ситуации – переспать по пьянке. Впрочем, возможно, у неё подходящие обстоятельства просто ни разу не сложились. Надо быть откровенной с собой, зарекаться от спонтанных поступков нельзя. Во всяком случае, в окружающей действительности это было нередким явлением, и она приучила себя никого не осуждать.

– Да я и не придавала этому никакого значения, ну случилось и случилось, мы с Алёшкой потом вполне нормально общались, – пожала плечами Женя. – Когда уезжали, вместе ходили на рынок, подарки семьям покупать. Он своим короедам игрушки купил, жене – пляжный халат, ещё со мной советовался насчёт расцветки. А я тогда мужу трусы купила, отпад! До колена длиной, широченные, на дико-розовом фоне красотки и пистолеты дуэльные, у нас такой безвкусицы не найдёшь. Оборжались все, теперь Вовка только в них дома разгуливает.

Помолчав, Женя продолжала:

– В общем, я и забыла про это всё, как вдруг Алёшка заловил меня на стенде и начал напрягать: давай да давай где-нибудь опять… Да так пристал! А я и не хочу совсем, зачем мне это надо? У меня муж есть, придётся врать, выкручиваться, а ради чего – мне Алёшка и не нужен вовсе! Пускай с женой живёт, ему этого за глаза и за уши хватит, тоже мне, Казанова.

– Ну, и не бери в голову, нет – и всё тут, почувствует, что ты действительно не хочешь, и отстанет, – стала уговаривать Женю Татьяна. – Или вон Нельку ему подпихнём, а то она бесится от своей невостребованности, может, оба и успокоятся. По-моему, она к начальнику нашему очень даже неравнодушна. А с женой у Алексея давно нелады, это все видят.

– Не увольняйся, Женька! – убеждала тогда девушку Татьяна, приводя, как ей казалось, разумные доводы. – Мне без тебя скучно будет, да и куда ты сейчас пойдёшь, смотри, что кругом делается. Здесь всё-таки платят пока что-то, а вдруг ещё в декрет надумаешь? Имей в виду: на госпредприятии стаж сохранится, беременных всё-таки нельзя увольнять, может, и понадобится когда-нибудь.

Теперь она ругала себя за эти уговоры. Может, если бы Женя уволилась, то не случилось бы этой трагедии, и она была бы сейчас жива и здорова. Кто знает?

Она привязалась к Жене за те несколько месяцев, которые девушка проработала в их отделе. Женька принесла с собой дух студенческой компании, который Татьяна так любила когда-то. Свежие анекдоты появлялись в отделе теперь регулярно.

Кроме того, Женька и её многочисленные подружки тыкались во все стороны в поисках дополнительных приработков, не гнушаясь ничем. Татьяна относилась к этому с уважением, и многому у девчонок училась – ведь в любой момент мог встать вопрос о физическом выживании.

Как-то Женька притащила на работу целую сумку детских шарфиков, купленных по дешёвке в галантерейном магазине, и весь день их распускала и сматывала в клубки. Шарфики были сплетены примитивной рогожкой, но из красивой шерсти, и Женина подружка на вязальной машине сооружала из этой шерсти модные «трубы» (шапки типа капюшонов) на продажу.

Татьяна по примеру Жени тоже пробежалась по полупустым галантерейным магазинам и купила несколько замечательных шарфов, из которых потом связала себе красивую кофточку.

В другой раз, в начале лета, Женька с успехом провела акцию по продаже купальников, нашитых её девчонками-подружками из запасов кримпленовых и финленовых трикотажных костюмов, изъятых у мамочек. А один раз, видимо, когда совсем деньги кончились, устроила распродажу бижутерии, собранной со всей её компании. И ведь почти всё кому-то втюхала, азартно торгуясь и демонстрируя на себе «уникальные экземпляры» ширпотреба.

Самое смешное, что часть этих украшений принадлежала Татьяне, она их отдала Женьке на реализацию. А потом сама же купила у неё какую-то ерунду, ещё страшнее своих пластмассовых побрякушек.