У нее были большие, влажные глаза.

— Я с тобой согласен. Я сделаю так, чтобы она не осталась одна, если с тобой что-нибудь случится.

— А с тобой?

Он хотел бы что-то сказать, да только рот открыл, пока пальцем вел по Лениной щеке.

— Пойду собираться.

Пока забивал патроны в магазины, пальцы слегка дрожали. Дурак. Натуральный дурак. Себя загнал в угол и их заодно. Идет в окружение врага фактически, знает, что ему не доверяют, хотят держать на коротком поводке и все равно идет, потому что не пойти — хуже. Все деньги, что были, он оставил ей, проверил машину, выгреб все, включая долларовую заначку.

— Деньги на столе, — тихо сказал он, и долго смотрел на нее. Лена стояла в лучах солнца, светлые волосы выглядели легкими и воздушными, а худое после болезни тело невесомым.

На языке много чего вертелось: если не вернусь, делай то-то, деньги лежат там-то, обратись туда-то за новыми доками. Дурацкие инструкции, которые не помогают, а пугают еще больше. Она смотрела неземными глазами, их выражение было — как у ребенка? Слишком слабая, больная, с малышкой. Она одна не выживет. Так что он вернется. Вот что бы ни случилось — вернется.

Андрей промолчал и вышел из дома.

Дорога в город была долгой. Петлял, чтобы удостовериться, что не ведут следом. По дороге позвонил старому знакомому, попросил в новый комплект документов внести изменения.

— Ты уверен? — переспросил он. — Документы в работе, потом переделывать сам понимаешь. Не получится.

— Уверен, — Андрей бросил трубку.

Пробрался в промышленный район, где оставил Исаева с парнями. Интересно, что от него осталось? Может, зря едет?

Мысленно прокрутил разговор с Исаевым еще раз. Когда тот предлагал сказать, где брат в обмен на свободу, очевидно, что лгал. Этого он, скорее всего, не знает. Иначе освободил бы сам, а не стал жертвой шантажа. Или солгал в чем-то другом. В чем — не так важно. Предельно ясно, зачем он неумело выкручивался и предлагал то одно, то другое — хотел выйти оттуда живым. Вот и все.

Охрану заприметил сразу — «незаметные» парни попались несколько раз. Глодовские. Нужно быть настороже. Подъехал к ангару и выбрался из машины. Налетел порыв ветра, хлопнул полами пиджака, оголив кобуру, взъерошил волосы. Ветер пах пылью пустырей и заброшенной стройкой, ржавым железом.

За дверью стоял знакомый парнишка.

— Где Руслан?

— Внизу, — тот мотнул головой в сторону спуска в подвал.

Андрей направился туда, но как только начал спускаться, насторожился. К привычной подвальной вони примешался тяжелый запах крови, словно Исаева пришили давным-давно и он идет прямо в ловушку. Но эту версию он отмел. Такие, как Руслан, свидетелей убирают с помощью огнестрела, а тогда бы здесь воняло иначе: пороховой гарью, и не так сильно — кровью.

Он толкнул дверь, и в подвал полился свет сверху.

Исаев был жив. На этом хорошие новости заканчивались.

Его приковали к скобе в стене, пропустив через нее перемычку наручников. Ненужный стул валялся в стороне: в полумраке поблескивали металлические очертания. Руслан ждал с двумя парнями. Как голодные псы, они следили за Андреем, пока он неторопливо спускался по лестнице.

Исаев скорчился у стены, лица не видно, но судя по обмякшему силуэту и свесившейся голове, в полуобморочном состоянии.

— Что с ним? — спросил Андрей, прикуривая.

Огонек вспыхнул в темноте, он глубоко затянулся. Курить особо не хотелось, а вот замаскировать вонь сигаретным дымом — да. Еще это отличная отвлекающая деталь: уголек в темноте притягивает взгляд.

Ответил Руслан:

— Отключился.

Игнорируя его, Андрей подошел, и пошевелил безжизненную руку снайпера носком ботинка.

— Я же говорил: вернусь утром, и чтобы он смог говорить.

Руслан продолжал смотреть с подозрением. После того, как он перепрятал семью, другого и не ждал. Взгляды всех троих он спокойно выдержал.

— Приведите в чувство. Водой облейте холодной, — никто не шелохнулся и Андрей добавил. — Парни, я вас не понял…

Руслан кивнул и один начал подниматься по лестнице. Пока не вернулся, они молчали. Ему далось это легко, а вот глава охраны нервничал. Охранник выплеснул ведро холодной воды на Исаева. Андрей отступил, чтобы не попало на ботинки.

Исаев пришел в себя резко, задыхаясь под потоком ледяной воды, рухнувшей сверху. По себе зная, как это неприятно, он даже посочувствовал парню — как бы не случился шок. Но ничего — молодой, крепкий. Он пришел в себя, словно вынырнул с глубины: глубоко, с хрипом вдохнул, затряс головой и дико оглядел их. Андрей наблюдал, как взгляд тупеет, как в нем поселяются глубокое потрясение и обреченность. Парень возвращался в реальность, где ничего хорошего не ждало. Но Андрею было нужно, чтобы тот полностью пришел в себя.

— У кого ключ?

— Допрашивай так, — голос Руслана стал ниже.

— Давай ключ.

Тот тянул.

— Поверь, так будет проще.

Руслан порылся в карманах, отстегнул наручники сам.

Ершится, но приказы пока выполняет.

Освобожденный Исаев с облегчением опустил руки и оперся на стену спиной. Андрей с интересом наблюдал за пленником: он не мог не знать, чем это кончится. Должен думать, что его сейчас пришьют… Но Исаев даже не смотрел на Андрея. В плечах было облегчение — он признал поражение. Смирился. Сдался — когда в положении тела, склоненной голове видно согласие с тем, какую судьбу для тебя выберут другие.