Горло словно обвили цепями, сдавливая и заставляя меня подчинятся обстоятельствам. Морально я уже на коленях, а если сейчас встану — на коленях окажусь еще и физически.

— Она мертва. Все кончено.

— Я вижу то, Максим, что у Вадима Волкова получилось обойти тебя. Но ты Гордеев, мой сын, и я здесь только для того, чтобы ты не смел подчиняться своим чувствам к этой стерве, а прислушивался к своему острому и расчетливому уму, — он поворачивается, внимательно смотрит в мои глаза, словно пытается заставить действовать по его плану. Но взгляд его несколько презрителен, словно я ему не равен, и довольно глуп понять очевидные вещи, о которых он толкует. Издевается надо мной и я точно знаю, что он получает от этого удовольствие! — Ярослава — отчаявшаяся женщина, но боязливая для таких глобальных выходок. Она знает, что ты будешь в ярости. А вот ее спутник лишен чувства страха и поэтому преодолевает все препятствия, стремясь к единой цели — защите собственного достоинства… И твоей жены. Ты близок к ним, но каждый раз Волков опережает тебя на шаг. Как на пристани, как в том домике в деревне, как и в погоне по городу…

— Замолчи, — слабо выдавил я, прикрыв глаза. У меня не осталось никаких сил. — Хватит этого бреда. Оставь меня. Уходи. Забирай своих людей и просто уходи, — я говорю тихо, но не прошу.

Это была последняя капля моего терпения. Я готов сорваться.

— Ты не в том положении, чтобы меня прогонять. Позовите мне медэксперта и побыстрее, — громче говорит отец, махнув своему человеку. — Приди в себя, Максим, или мне тебя нужно расшевелить? Ты только скажи, я вмиг прикажу моей охране поколотить тебя и привести в чувство, — он жестко усмехнулся, на что я сузил глаза, презрительно окинув его свои взглядом.

На мгновение я и правда задумался об этом варианте… А потом собрался и отогнал непрошеные мысли прочь.

В гнетущей тишине к нам подходит мужчина в форме с небольшим кейсом, здоровается и говорит на английском. Я настораживаюсь, когда отец говорит следующее:

— Докажи мне, что это подстроенная автокатастрофа, и в салоне машины совершенно не то, о чем мы подумали. Если докажешь это в течении следующих пяти часов, я обеспечу тебя до пенсии.

Удивленное лицо мужчины вытягивается, а позже хмурится. Он поправляет свои очки. Твердо кивает, и молча уходит, в то время как я вопросительно смотрю на отца. И что это, черт возьми, было?

— Вернись в гостиницу, приди в себя и ожидай результатов. Мои люди пока обыщут округ, есть у меня некоторые предположения…

— Я тебя не понимаю, — встаю на ноги, и кажется вмиг трезвею от всего, что ранее я ощущал и чувствовал. — Что ты делаешь? — нет, конечно, я не верю ни единому его слову без доказательств, но своей уверенностью он вселяет в меня нездоровую надежду.

— Возвращаю тебе жену. А что делаешь ты? — усмехнулся отец. — Повторять не стану, возвращайся в гостиницу с Эльдаром, и дай ему тебе помочь. Я приеду с результатами экспертизы. И еще… Держи своего телохранителя при себе и никуда не отпускай.

Дав указания, он просто уходит, без лишних объяснений, оставляя меня в замешательстве стоять и недоверчиво озираться вокруг.

— Я отвезу вас обратно, — смотрю на Эльдара, и чувствую щепотку своей вины, что накинулся на мужчину в порыве гнева.

Принимаю его помощь и поддержку, но в дороге велю замолчать и не разговаривать со мной до вечера. Сложно сосредоточиться, когда я уже смог подумать о похоронах своей жены! Нужно прийти в себя, собраться и дождаться отца с его непонятным для меня рассуждением.

Если отец прав… Если это всего лишь ее провокация и это все жестокая реалистичная инсценировка смерти для новой возможности на побег… Она пожалеет о каждой секунде моего страдания и ответит за каждую проскользнувшую мысль в моей голове о ее смерти и моем одиночестве!

Душ освежает не только тело, но и мысли. Ледяная вода прогоняет состояние безысходности, отрезвляя. Только теперь в груди зарождается ослепляющая ярость, когда я начинаю осмысливать слова отца, сопоставляя их с реальной возможностью бесчестного обмана моей жены и изворотливого полицейского.

Какой бы мразью ни был мой отец, он всегда оказывается прав. И он прав в том, что мне нужно мыслить холодным умом без горячности и взрывных эмоций, которые так яростно рвутся наружу. Но как же мне быть холодным и равнодушным, когда почти на моих глазах взорвалась машина с женой, а отец твердо уверен в инсценировке? Это бьёт поддых, когда я немощно лежу на лопатках.

Надеваю свежую одежду. Выбираю один из костюмов темного синего оттенка, плотно застегивая воротник рубашки, затягивая его красным галстуком. С каждым прошедшим часом я всё уверенней оцениваю ситуацию и готов уже ринуться на последующие поиски жены без каких-либо доказательств. Но мне нужно быть уверенным в том, что моя своевольная Ярослава жива.

А ведь это вполне реалистичный план побега с отменным результатом и с достатком времени, чтобы сбежать от преследователей. Похвалю мальчишку, этого неугомонного полицейского, за сообразительность при встрече, а после уничтожу его. Уничтожу так, чтобы он и сам себя не считал человеком, и только потом убью… Или предоставлю эту возможность смелой женушке, которая сама пристрелит свою последнюю надежду. Ему в любом случае не жить, а вот ей придётся расплачиваться и вымаливать своё прощение очень долго… И болезненно.