— Неужели у вас тоже считается, что сладкое портит зубы? — с притворным ужасом спросила принцесса Саянара, а ей со смехом уже отвечала Гира.

— Не только зубы, но и фигуру.

— Ой, тогда мне не нужно, — принцесса Валларо произнесла это испуганно, но ее настоящие глаза под иллюзией никто не увидел, поэтому дружно приняли всё за шутку, и уже общий смех разнёсся по обеденному залу.

***

Разговор так и не дошёл до жизни дрохов в пространстве между мирами. Раридан отдал императору какой-то отчёт, но обсуждать ничего не стал, попросив, правда, помимо запланированных дел, уделить ему время для личного общения.

А вот начало истории все же услышать удалось, только с небольшим отступлением, уже за общим десертом в малой гостиной, где, при желании, можно разместить в десять раз больше гостей.

Кстати, сколько десерта может влезть в одну маленькую дрохшу… дрохку… дрохарку? Лорд Валлес перестал считать на пятом, потому что в этот момент король дрохов начал рассказ, и десертная ложка стала двигаться медленнее.

— У нас, в Арх-Руа, живут три расы: дрохи, дрох-куары, люди, — начал король дрохов, задумчиво потягивая кофе из чашки. — Мы и дрох-куары отличаемся от людей тем, что можем расправить крылья и взлететь в небо.

На последней фразе принц Лансер, принцесса Вера, император и лорд Валлес переглянулись. Для них, конечно, не секрет, что дрохи имеют вторую форму, но так поэтично назвать превращение в огромное пятиголовое чудовище — надо постараться. Не иначе, магия мира отказывается подбирать для дрохов другие слова и ассоциации.

— Ещё есть отличия у каждой из рас. Люди — изменчивы, но проявляют невероятные способности приспосабливаться: могут жить во всех королевствах, привыкают к тяжести магии всего мира, способны продолжить род с любой из рас без всяких условий. Дрох-куары — раса родная нам, со всеми особенностями, за исключением одной, которой обладают только дрохи: мы способны заводить семьи только когда в сердце горит огонь, в самом прямом смысле.

В этом месте повисла гнетущая пауза, во время которой каждый, кто не являлся дрохом, пытался представить себе жизнь с огнем внутри — получалось…да вообще не получалось.

— Вообще огонь горит в нас всегда, — внесла свою лепту в разговор принцесса Валларо, — он разгорается в ответ на положительные чувства: к семье и родителям, к друзьям, к любимому делу — все это дает дополнительный язык пламени, но для создания семьи необходимо встретить партнера, от общения с которым огонь в сердце возрастет, но не от добавления еще одного яркого языка, а от того, что само пламя взлетит до небес… как-то так.

— Хм, — император потер лоб и усмехнулся, — мы, люди, называем это любовью.

— И демонстрируете ее своим отношением, поступками, словами, — это королева Сиушель вступила в разговор, но перед этим послала второй дочери такую ободряющую и гордую улыбку, что в помещении разом стало и теплее и светлее. — Мы делаем все тоже самое, но в момент признания нам не нужны слова — достаточно прижать к груди руку партнера и открыть ему доступ к сердцу. Он сразу поймет, что все те чувства, которые разожгли пламя, относятся именно к нему и ни к какому другому дроху — пламя не может обмануть.

— И что, совсем-совсем никак до встречи с этим партнером? — вопрос вертелся на языке у каждого, а вот озвучить его решилась принцесса Вера. — А то как-то грустненько без любви.

— Если бы именно так все и было, то что ж это была б за жизнь? — рассмеялись одновременно король и королева дрохов, а Сиушель, отсмеявшись, погрустнела. — Мы можем спутать чувства с Истинным пламенем, особенно когда молоды, надавать обещания, которые не сможем выполнить, когда Истинное пламя разгорится в полную силу.

На этих словах все без исключения дрохи, что молодые, что тот же Раридан отвели глаза в сторону, мужчины даже закашлялись, а вот девушки, наверное, возблагодарили создателя иллюзии, потому что их лица ничего не выражали, но напряжение ощущалось серьезное — от такого свечи сами загораются, да что свечи — факелы.

— Дрохи стараются не давать клятв, — продолжила Сиушель. Грустно улыбаясь своим мыслям, — во всяком случае до того, как откроют свое сердце, но в юности, как я уже говорила, мы слишком максималистичны — все у нас впервые и все самое настоящее. Я согласилась на магическую помолвку с Клевром, когда мне было шестнадцать, а Истинное пламя так и не разгорелось.

Королева Сиушель ненадолго замолчала, а все присутствующие, особенно женская часть, слушали, затаив дыхание. Лорд Валлес даже позволил себе усмехнуться — все равно увидят только мужчины, а женщины будут лить слезы в конце, как после «Баллады о Сиушель», которую знают все в Бранвере вот уже тысячу лет.

— А магическая помолвка — это какая-то проблема? — нашла в себе силы отвлечься и задать вопрос Гира, которая всегда была менее романтична, но даже она в конце обязательно будет стирать слезы тайком — такова магия этой истории.