Попали!

– Мрр-р, – раздается феерическое, басовитое в полутьме уже капельку разгромленного зала.

Ширрас! Огромные светящиеся глаза-плошки теневой пантеры, как я называла это удивительное создание, заставили вздрогнуть и дернуться. Неожиданно!

– Коушечка-у, ты как? – Огромный зверь мягко, одним прыжком оказался рядом.

Казалось бы – что можно успеть за долю секунды? Вот только любезный женишок не дремал. Не знаю, как он сумел сориентироваться за долю мгновения, за такт дыхания. Не знаю, как у него хватило силы и решимости использовать совершенно чуждую его клану магию. Решимости – потому что даже для него эта сила была опасна. Но, видимо, этот человек придерживался сакраментального «а не доставайся же ты никому».

Это уже про меня – судя по тому, что в его руке мелькнул кинжал. Глаза Дерейна вспыхнули совсем уж нехорошим, маниакальным огнем. На миг мне стало дурно от страха, а потом… испуг ушел. Пришла холодная решимость. Мало ты, дрянь такая в мужском обличье, издевался над беззащитными?

Мало ты изводил женщин? Сколько «невест» уже похоронил – кто знает, а? Жалкий, жадный, мелкий человечишка! Его надо бояться? Надо разумно опасаться – как бешеную собаку. А с бешеными псами разговор короткий.

– Убей себя, – шевельнулись вдруг губы несостоявшегося супруга.

Я сначала и не поняла – шутки у него такие – специфические? Изволим развлекаться?

Медленно предвкушающая улыбка сползла с четко очерченных губ, и Даларский почти завизжал, едва ли не пеной брызгая и ногами не топая:

– Уничтожь себя, дура! Немедленно! Сдохни!

Ну, какие высокие отношения! Мысли были какими-то отрешенными, спокойными. Я видела, как тьма прянула из глаз лорда Сейлира, как удар кошачьей лапы смел Аларского с ног, как к гостям ринулись тени в призрачно-серых одеяниях. Мне было страшно. Жутко до крика, до сжимающего горла кома. Хотелось завопить громко-громко – и сбежать.

Но я не могла себе это позволить. Вот ещё. Не дождетесь. Я что, зря что ли мучилась. Выдавила из себя оскал немножечко придушенной гиены и, приподняв подол ненавистного платья, пинком отправила жениха вниз, туда, где воцарилась настоящая суматоха, напоследок успев хорошенько и от всей широты мстительной души приложить его по самому ценному.

– Мать не трогай, – крикнула, зная, что Сейлир услышит.

С леди Розалией у нас будет отдельный разговор. Нет, я не доверяю ей, но… все-таки эта женщина сделала для меня сейчас очень много. И мне хотелось бы узнать её ближе. Из моих… прошлых воспоминаний можно сделать вывод, что раньше Киа… вернее, я, Киарина – это я – и всегда ею буду! – так вот, я раньше никогда не была с матерью близка.

В детстве я была для неё красивой куколкой, которой хвастались перед знакомыми и друзьями, позднее – выгодной невестой, которую просватали едва ли не с самого нежного возраста. А потом леди Розалия и вовсе потеряла к дочери интерес, занятая какими-то своими делами. Редко бывала дома, в основном – в разъездах. Разумеется, за воспитание дочери, которая вдруг показала возмутительное вольнодумство при полном отсутствии магических способностей, принялся отец.

И принцесса, которая раньше почти ни в чем не знала отказа и воспитывалась пусть в холодной и не слишком дружелюбной атмосфере, но с пониманием того, что она знатная леди, наследница, уникальная и неприкосновенная, превратилась в золушку. Когда мать приезжала – я встречала её прилично одетой, со скромно опущенными в пол глазами. Отвечала как положено на короткие отрывистые вопросы, заверяла, что всем довольна, что вместо учителей магии теперь приходят преподаватели по танцам и пению, вышиванию и рисунку, а также ведению дома и управлению хозяйством.

И такие уроки действительно были… И если я с чем-то не справлялось, вызывала недовольство учителя или раздражала отца – потом меня больно били жесткой указкой по рукам, а иногда наказывали и магией. Мать не знала – или не хотела этого знать и видеть. Она тоже была разочарована, что дар наследницы оказался мизерным. Похоже, отец винил в этом её.

А доставалось, как и обычно, мне.

Все эти мысли промелькнули едва заметным флером за долю мгновения – и исчезли.

Аларский с глухим вскриком приземлился у стены, Шьяринширр подскочил ко мне, боднув головой, а лорд Сейлир… за эти секунды он даже головы в сторону Аларского не повернул. Только сейчас, увидев, как тот дернулся, провел двумя пальцами по воздуху – и бывший жених с воем согнулся пополам, кажется, уже не помышляя о нападении.

Почему-то я ощутила не только усталость, и толику сожаления от того, что не удалось хорошенько выместить сжигающую меня злость. Лежачего не бьют? Готова поступиться принципами, если речь идет о Дерейне! И побить, и попинать, и… нет, кусать и в рот всякую гадость точно совать не буду! Но как же хочется выразить в ярких и экспрессивных действах «пинковедения» все, что я думаю об этом мужском эксеплярикусе!

– Сс-сс-с, Киар-ринас-с… Острые когти мелькнули перед лицом, ухватили за плечами, с силой сжимая.

Так синяки останутся!

– Я тоже очень рада тебя видеть, Сейлир, Сей… и…

«Прекрати» – хотела я выкрикнуть, но слова завязли на языке. Глаза. Глаза тварь-лорда были совершенно безумными. Черными непроглядно, как самая глубокая мрачная бездна, с тонкой окаемкой от зрачка – дрожащим полумесяцем. Глаза существа, который потерял все. Существа, которое лишилось опоры, существа, которое лишилось частички души…

– Он испугался… за тебя, – шепнул в моей голове голос Неорга да Гелата, – меня, конечно, могут и убить за такие речи, адептка, но Владыка слишком сильно привязался к вам. Хотя энергаты и отрицают истинные пары, но Тьма связывает их куда жестче и сильнее, делая зависимыми от той, что позволяет чувствовать…