Декан оказался подозрительно разговорчив. Интересно, где он сам? Мне отсюда не видно.

Меня, тем временем, приподняли за… место, что находится чуть ниже талии, крепко прижали к себе, царапая когтями плечи и портя ткань, и продолжали обнюхивать. Но это ненадолго. Не стесняясь ни собственной армии, ни гостей, Его Владычество сразу же перешло к облизыванию.

Язык у него был вполне змеиный. Гладкий, шершавый – самую малость, холодный – фу! – и скользкий. На самом деле противно не было. Немного больно – когтищи-то отрастил ещё! – но не страшно, нет.

– Что мне делать?! – Возопила так же мысленно, чувствуя, что скоро пожар из крови уйдет, и навалится опустошенность.

К горлу подкатило, хотелось лечь, обнять себя руками, и, как порядочной девушке, расплакаться в голос, до хрипа, с завываниями трагичными непременно! Или взять кинжалы – и покидать их, покидать прямо в чей-то портрет, если в исходный экземпляр не дают!

– Придется потерпеть. Попытайтесь дозваться его, вытащить его-энергата, из его-зверя. Я не... – в голосе да Гелата прозвучала горькая усмешка, – не настолько хорошо знаю психологию и физиологию тварей, особенно, связанную с такой тонкой магией, как сила Владык.

Мне бы сюда сейчас Черную Длань! Вот где лорд Моршерр, когда нужен?

– Спасибо вам, – направила декану поток искренней благодарности и тепла. Он поддержал меня в самый нужный момент. Пока это все, что я могу сказать, но, надеюсь, что я смогу ещё как-то помочь этому неоднозначному, но показавшему себя только с лучшей стороны мужчине, – за все…

Рядом со мной ревниво рыкнули, как будто предупреждая – нечего тут при живом женихе болтать со всякими!

Перехватили поудобнее, прижали, елозя по мне то конечностями, то языком. Потом ещё и крылья прибавились – огромные, непроглядно-черные, похожие на драконьи. Эти крылья укутали нас, закрыли от всего света, заставляя сходить с ума от восторга и теплоты, что расползалась огнем по коже.

Я смотрела на него – на запавшие глаза, длинные ресницы, резкие черты бледного лица. На блестящую волну белоснежных волос – растрепанных, слипшихся от пота. На чуть подрагивающие пальцы-когти. На острые зубы, что примеривались сейчас со вполне определенными намерениями к моей шейке. Вампирим, Ваше Темнейшество?

Смотрела – и не могла насмотреться. Смотрела – и осознавала – я полностью принимаю его таким, какой он есть. Со всеми его инстинктами, с резким и неуживчивым характером, с неумением говорить о чувствах. С отборными мадагаскарскими тараканищами в голове. Я знаю, что он может сделать мне больно. Может сказать глупость. Может повести себя так, как привык, не сдержаться. Но и я могу сделать ему больно… куда больнее. Отношения – вещь обоюдоострая. Опасная этим – и этим же притягательная.

Но зачем думать о том, что может быть, если я точно знаю уже одно – без него мне жизни не будет. Поздно, Киарина, поздно. Безнадежно, беззаветно, навсегда. Потому что я жизнь за тебя готова отдать, драгоценный мой…

И мне кажется, что в этот миг от моих мыслей мир вокруг трескается. Мне кажется, что он расходится волнами, тонет в сиянии, что исходит от наших рук. Золото мешается с тьмой – и в этой тьме мне видятся золотые глаза древнего из той, Первозданной тьмы.

Они смеются или радуются? Но я слышу голос, что пронизывает нас насквозь, голос, который говорит:

– Да будет так!

Да. Так оно и будет. Навеки. Третий этап ритуала прошел незаметно. Защитник определен и назван. Не защитник – муж по древним законам. И этот самый муж сейчас с рыком и урчанием впился клыками мне в плечо. Вскрикнула – и от короткой боли, и от искреннего возмущения!

Вцепилась пальцами в его волосы – попробуй, оторви такого! Но в этот момент тело обдал жар, а клыки медленно-медленно покинули рану, которую тут же зализали. Чужие эмоции обрушились на меня седьмым валом. Отчаяние и нежность. Страх и боль. Ненависть и желание растерзать всех причастных к моему похищению. Злость на себя и свою слабость. И счастье – которое было сконцентрировано на мне. Не всепоглощающая любовь и обожание, как я себе когда-то представляла, а… я не знала, как описать это чувство словами.

Оно не было хрупким. Оно было… взвешенным. Уравновешенным. Продуманным. Сейлир всегда все продумывал. Даже собственные чувства. Хотя… сейчас кое-что вышло из-под контроля. На меня посмотрели змеиные мерцающие глаза. А я, обнимая свободной рукой мужчину за плечо, не обращая внимания на стремительно затягивающуюся и разве что щиплющуюся ранку от клыков, вдруг поняла одно.

Укрощать дракона нужно лаской и любовью. Только так – и никак иначе. Потому что лишь исключительно влюбленный житель тени поставит тебя выше своих питательных интересов, выше власти, которую он так нежно любит, выше мести. Выше принципов.

– Я… – «люблю тебя», хотела сказать.

Но в этот самый момент незадачливый организм решил, что все, теперь уж точно хватит. Меня отчаянно замутило, закружило, и... нет, в обморок я не упала, но это было какое-то тягучее предобморочное состояние, когда ничего не хочется, ничего неинтересно, и все, чего просит сердце – это капельку покоя.

Без женихов, хвостов, чешуи, и…

– Муль, – шепнула. Язык еле шевелился.

– Я бы тебя ещё – раз покусал! – Рыкнули мне на ухо. – Все в порядке с этой зеленой мелочью, его и потрепать толком не успели, больше испуга. А вот ты…