– Нет.

– Но ведь считается, что призраки – это люди, когда они уже умерли, верно?

– Не знаю.

– Да. Это люди после смерти.

– А сам сказал, что когда умираешь – всё.

– Я-то не верю во всяких там призраков. Это ты веришь. Так получается.

Киншоу промолчал. Но успокоиться не мог.

– Так что смотри в оба. Только все это враки.

Киншоу опять взглянул на кролика и вдруг заметил большую рыхлую рану у него в ухе, и там было полно гноя, крови и червей. Он изо всех сил отшвырнул тушку. Она мягко, пусто шлепнулась в кусты.

Подняв глаза, он наткнулся на глаза Хупера, сощуренные, едкие. Теперь он отыгрался за то, что набрался страху в грозу. Больше Хупер ничего не сказал, отвернулся и зашагал по тропинке.

Киншоу думал и думал про червивую рану, и у него все обрывалось внутри. Мертвый кролик, который сперва казался таким чистеньким, сразу стал мерзким – поганый, заразный. Киншоу поскорей оглядел свою тенниску – не осталось ли пятна.

Вдруг Хупер стал быстро съезжать вниз, он ужасно размахивал руками, чтоб удержаться на ногах.

– Киншоу, Киншоу... Ой... Господи...

Там кончилась тропинка и начинался крутой спуск между двумя буграми, заросший папоротниками, высокими, по пояс. Земля была мокрая и скользкая после дождя. Хупер на ногах не удержался и покатился кувырком, вопя от страха.

– Киншоу...

Но Киншоу ничего не мог сделать, просто он очень осторожно шел следом, он прощупывал каждый шаг. Внизу раздался треск и вскрик. Птицы тут же вспорхнули с кустов и разлетелись по лесу.

– Ну, как ты там?

Молчание.

– Хупер? Ты чего?

Киншоу чуть наклонился вперед и съехал пониже.

– Хупер? Что там с тобой?

– Тут река. Я ее нашел. Я ее вижу.

Киншоу ужасно разозлился и бросился вниз, он продирался по взмокшей траве. Он поцарапал руку о торчащую ветку.

Хупер стоял на коленках и смотрел сквозь густые темные камыши.

– Ты не расшибся, оказывается!

– Нет.

– Я думал, ты чуть не умер, ты такой дикий вой поднял. Чего ж ты орал, если не расшибся?

Хупер только головой мотнул.

– Ну, боялся, что расшибусь. Гляди – вода, и куда-то она течет.

– Почему это?

– Она всегда куда-то течет. Все ручьи, все реки – всегда. Если мы пойдем за ней, мы отсюда выйдем. Так?

– Откуда ты знаешь?

– Это само собой ясно.

– Почему? Может, никуда она не выходит, а забирается все глубже в лес.

– Много ты понимаешь! Голова! Она именно выходит, и мы ее даже видели – под мостом, в деревне, соображаешь?

– Так, может, то другая.

– Нет, она самая. – Хупер поднялся. – Ну, пошли туда. Тут плохо пить, полно водорослей.

– Ты выпачкался. Все штаны заляпал.

– Ну и что? Пошли.

Киншоу не двинулся с места. Конечно, он хотел выйти из лесу не меньше, чем Хупер. Только не вместе с Хупером. И потом, он сомневался, что, если идти вдоль реки, точно выйдешь из лесу.

Но вообще-то не все ли ему равно, что делает, куда идет Хупер? Когда они выберутся отсюда, Хуперу дорога – домой. Киншоу возвращаться не собирался.

– Ну, пошли! Чего стоишь?

– Хочу и стою.

Хупер встал и оглянулся. Он сказал:

– Будешь стоять, один останешься. И чего хорошего? Умрешь тут, никогда не выйдешь.

– Почему это? Я не хуже тебя дорогу найду.

– Надо вместе держаться. А то опасно.

– Все из-за тебя. Это мы из-за твоей дурацкой игры заблудились,

– Заткнись ты. Лучше иди за мной.

Киншоу все стоял. Ему вдруг захотелось повернуть и пойти в другую сторону. Наудачу. Но он пока не понял, хорошо это или нет, что они воду нашли. Еще неизвестно, легче ли будет идти, может, даже наоборот, и ведь мало ли какие еще препятствия встретятся. В лесу они уже начали разбираться, пока шли поверху. А тут все другое.

Пахло паром, сыростью, как в джунглях, и был еще один запах, гнилой, сладкий. Нечем было дышать. Киншоу захотелось снова взобраться наверх и потом еще взбираться – выше, выше, на высокий вяз, пока не станет видно небо. Они проторчали тут уже целую вечность. Река лениво текла между крутых заросших берегов.

– Ну, ты идешь или нет? А то ведь я сейчас пойду, Киншоу, и плевать я на тебя хотел.

Киншоу знал, что никуда Хупер не денется. Хупер перепугался грозы. И теперь ни за что не захочет оставаться в лесу один. Киншоу не ответил, но снова пошел за ним, очень медленно.