Как сказала Элоиза, я очень хорош в манипулировании людьми.

Мои друзья рассмеялись с того как я дразнил Нору, но бедная девушка не поняла этого.

— «La putain»? — спросила она скучающе, и мне захотелось врезать в стену.

— Шлюха, подстилка, шалава, девочка легкого поведения. Ну, знаешь, кто-то вроде Кэтрин, — услужливо подсказала Элоиза.

Спэри засмеялась, а Кэтрин довольно сильно ударила Элоизу по руке.

И когда щеки Норы начали краснеть, можно было сказать, что она спустилась с небес на землю. Но это приносило потрясающие ощущения — смущать ее.

— Ты можешь присоединиться к игре, если хочешь, — Кэтрин выгнула бровь, глядя на нее, и Дрейк тоже подошел к столу.

— На самом деле, я думаю, мы все должны присоединиться к игре, — Эд сделал глоток скотча из бутылки, с которой он все это время носился как с ребенком.

В целом, у меня в организме почти не было алкоголя, хоть я и сидел, медленно потягивая виски последние полтора часа.

— Крутить бутылочку? Как это устарело. Давайте поедем в клуб или что-то вроде того, — заныла Спэри.

— Хоть мне и хочется этого больше всего, но мой старый добрый отец сорвется с цепи, если я поеду. Да и плюс ко всему я хочу провести некоторое время с нашим новым другом, — глаза Дрейка загорелись, и я знал, о чем он думает.

Честно говоря, я бы устроил какие-нибудь выходки в клубе, но это кажется куда забавней.

Нора выглядела настолько не в своей тарелке, что мне хотелось рассмеяться.

— А это разве не для школьников игра? Нам не по двенадцать лет.

В ее голосе слышался сарказм, но взгляд показывал другое. Она была напугана, ей было некомфортно, и мне захотелось нажать на все эти кнопки.

— Так как мне, по всей видимости, двенадцать, думаю, я буду первым, — проигнорировав ее комментарий, я подошел к столу и крутанул бутылку.

Бутылка затряслась на старом деревянном покрытии, быстро кружась, пока девушки хихикали, а Эд свистел. Секунды, кажется, текли в замедленном действии, и я чувствовал взгляд Норы у себя на затылке. Я чувствовал, как пространство между нами наэлектризовалось. Я чувствовал ее страх и предвкушение. Так что, когда наконец время перестало течь как тягучая патока, бутылка водки остановилась, указывая прямо на Нору.

— Такие дела, малышка. Поцелуемся, да? — я улыбнулся, будто пантера, приближающаяся к своей жертве.

Она застыла, ее тонкие руки мелко затряслись, потому что, если я не ошибаюсь, по ней прошлась дрожь возбуждения. А затем второй раз за неделю Нора Рэндольф развернулась на каблуках и унеслась от меня. Мои друзья взорвались от смеха, пародируя звуки поцелуев, а Дрейк даже похлопал меня по заднице.

Я позволил ей уйти, зная, что это последний раз, когда я даю ей возможность спасти себя.

Одним из вопросов, который пресса часто мне задает или выкрикивает в спину, это не скучаю ли я по дому. Обычно, я отмахиваюсь какими-нибудь клишированными фразами или не отвечаю вовсе… но мне бы хотелось сказать, что ты должен чувствовать себя частью чего-то, чтобы скучать по этому.

Правда состоит в том, что мне особо-то и нечего было оставлять в прошлом, когда Беннет попросил мою маму и меня уехать с ним на другой конец света. Из-за моей одаренности, меня относили к аутсайдерам. А это были люди из города, который я называла домом всю свою жизнь. Меня называли странной, недалекой, неадекватной, больной… Эти ярлыки были навешаны на меня, будто я была бракованной игрушкой, сошедшей с конвейера.

Наш коттедж в Пенсильвании я называла домом, потому что там были моя мама и я, но по сути у меня не было ни единого друга. Помимо мамы, мне совсем не к кому было обратиться. Ни к учителю, который бы меня поддержал, ни к школьному психологу, ни к старому клерку из магазина обуви, который бы поделился со мной какой-нибудь мудростью. Я была никем, и здесь я тоже никто… Только теперь меня окружают богатые заговорщики, болтающие с утонченным британским акцентом.

Капля пота, которая собралась над бровью, когда я увидела другой класс и начала беспокоиться, что увижу кого-нибудь из тех шести лиц, что были в той библиотеке субботним вечером, капнула мне на ресницы. На сегодняшний момент я увидела только девушку, которую Ашер называл Кэтрин, и думаю, она была слишком пьяна, чтобы запомнить мое лицо тогда. И слава тебе господи. Мне начало казаться, будто мне приснилось то, что я поднималась куда-то наверх в субботу вечером.

— Вот это да, этот день становится все лучше и лучше.

Мое намерение смотреть только в свою тетрадь потерпело поражение, когда я резко подняла голову, чтобы посмотреть на человека, усевшегося за мою парту справа от меня. Светловолосый парень с субботнего вечера, тот у которого были пылающие голубые глаза и очаровательные ямочки на щеках, смотрел прямо на меня, на его идеально симметричном лице играла елейная улыбка.

— Не думаю, что нас должным образом представили друг другу. Я Дрейк Коддингтон, — и он протянул руку, будто я должна была с благодарностью ее пожать.