Обнаружив в районе Ханьчжоу посадочную площадку, где укрывались переместившиеся сюда китайские самолеты, японцы уничтожили здесь на земле 2 самолета, а не 5, как пишет автор, сбили в воздухе 3 самолета, но потеряли своих 2 самолета (из звена лейтенанта Ясунобу, о чем автор конечно умалчивает).

Заявление автора, что в результате воздушных боев после 20 февраля китайские воздушные силы «были полностью уничтожены», не соответствует действительности. Нанкинская авиация в числе 60 самолетов, занимавшая нейтральную позицию, целиком сохранилась. Из 30 самолетов кантонской авиации было уничтожено и повреждено 17 самолетов (в том числе 5 у Сучжоу и 3 у Хундзяо), а другая половина самолетов была лишь разогнана, но не уничтожена. Таким образом бомбардировочные действия японской авиации были значительно менее эффективны, чем это представлено автором. Кроме разрушения 3–4 китайских аэродромов, действия японской авиации нельзя признать удачными ни в Чапее, ни в Дзянване, ни в Усуне. Кроме того, японцы сами потеряли в боях 5 самолетов. Бессмысленные разрушительные бомбардировки зажигательными бомбами густозаселенного Чапея (эту «деятельность» японской авиации автор затушевывает) навсегда останутся в глазах всего мира мрачным воспоминанием варварского истребления мирного китайского населения: в результате действия японской авиации свыше 160 000 китайских семей лишилось своих жилищ и имущества.

Труд капитана Арима отнюдь не является полным описанием Шанхайской операции, а лишь изложением, в основном, первоначальных действий морских десантных отрядов. Следует поэтому сказать хотя бы несколько слов о всей операции в целом.

Начавшись 28 января 1932 г. с неудачных действий японских морских десантных отрядов в Чапее (до 4 тыс. моряков), операция эта продолжалась затем 3–7 февраля с прибытием подкреплений (еще 4 тыс. моряков). Боевые действия возобновились под Чапеем и одновременно развернулись против фортов Усуна (в устье р. Вампу) с суши и с моря. Из описания Арима видно, что к 11 февраля действия под Чапеем стали затихать; фактически японцы, вторично потерпев крупное поражение, перешли здесь к пассивной обороне. Против Усуна с 3 по 7 февраля с суши действовало около 4 тыс. моряков при поддержке с моря до 15 военных кораблей и нескольких десятков самолетов морской авиации. Атаки моряков не дали никаких результатов. Флот смог разрушить вместе с авиацией лишь один третьестепенный форт Гаодзяо. 7 февраля под Усуном была высажена 24-я смешанная пехотная бригада японских сухопутных войск, которая с частью моряков и совместно с флотом и авиацией возобновила осаду Усуна, защищавшегося бригадой китайской пехоты и 20–25 крепостными орудиями устаревшего образца. К 15 февраля действия под Усуном закончились полным неуспехом японцев, понесших огромные потери. К этому времени китайцы, сосредоточив между Усуном и Шанхаем всю 19-ю кантонскую армию в составе 3 пех. дивизий, прочно закрепились на фронте Усун, Цзянван, Чапей и приступили к сооружению 2-й линии обороны в 7—10 км позади первой линии.

С 14 по 20 февраля японцы производили высадку в Шанхае свежей 9-й пехотной дивизии с артиллерией и танками, а также сухопутной авиацией и 20 февраля предприняли наступление против Цзянвана на центральном участке фронта. Потерпев неудачу и произведя перегруппировку к своему правому флангу, они 21 февраля возобновили наступление, нанося главный удар севернее Цзянвана.

Соотношение сил противников в это время было примерно следующим:

1) Японцы — 1 1/2 пех. дивизии и морокой десант, всего до 33 тыс. чел., 140 легких и тяжелых полевых орудий, до 100 пехотных орудий, свыше 800 ручных и станковых пулеметов, до 40 танков и 130–140 самолетов.

2) Китайцы — 5 пех. дивизий (подошли две новых дивизии) и добровольческие отряды, всего около 45–50 тыс. чел., 35–45 легких полевых орудий, свыше 100 пехотных орудий и до 800 ручных и станковых пулеметов.

Против Усунских фортов и побережья совместно с армией действовало 37 военных кораблей, в том числе 7 крейсеров.

Несмотря на подавляющее превосходство техники, японское наступление к 28 февраля выдохлось на всем фронте. На участке Цзянван и севернее японцы смогли за все время продвинуться лишь на очень незначительное расстояние, не поколебав устойчивости китайского фронта. Опорный центр Цзянван был захвачен японцами только после превращения этого городка огнем артиллерии в груды дымящихся развалин и пепла.

Судьба Шанхайской операции была решена тем, что японцы высадили к 1 марта еще свежих две пехотных дивизии — 11-ю а 14-ю, одну из них в 32 км к сев. — западу от Шанхая, в тылу 19-й китайской армии, а другую непосредственно у Шанхая. Так как охранявшие побережье у Люхе части Чаи-Кай-ши не оказали сопротивления японскому десанту, а 19-я армия, истощив свои боеприпасы, не получала новых, — командование 19-й армии вынуждено было в силу этого в ночь на 1 марта, т. е. еще до начала последнего японского наступления на фронте Усун — Чапей, начать общий отход на 20–40 км к западу и сев. — зап. от Шанхая. Китайская армия, быстро и незаметно оторвавшись ночью от японской армии, отошла в полном порядке, понеся некоторые потери лишь от атак авиации. Начав на следующий день, т. е. 1 марта, «преследование», японская армия к 3 марта подошла к китайскому фронту и здесь остановилась. Под давлением других держав Япония заключила перемирие с китайским командованием. 1 мая была закончена эвакуация японской армии из Шанхайского района.

Это краткое описание хода говорит о том, что Шанхайская операция, продолжавшаяся более месяца, сопровождалась на всем протяжении серией поражений и неудач японских войск при отсутствии хотя бы одного крупного успеха.

Отход по стратегическим соображениям 19-й китайской армии, вследствие отсутствия своевременной помощи со стороны китайского генералитета, и сохранение при отходе всех сил и техники 19-й армии не дают никаких оснований считать эту часть операции победой японского оружия.

Обратимся к свидетельству наиболее благожелательно настроенных к Японии наблюдателей событий — немцев. Вот что пишет свидетель событий, германский журналист Зорге:

«Слово «Шанхай» производило в Японии исключительно неприятное впечатление. «Шанхай» стало среди японцев запретным словом. Ибо японцы, — главным образом, конечно, военные, а также служащие и лавочники, — находились под впечатлением, что Япония потерпела в Шанхае самое тяжелое за свою историю поражение. Смешанное с иронией разочарование, вызванное во всем мире японской армией, мучительнейшим образом воспринималось в островном государстве… Это настроение было бы вероятно преодолено, если бы окончание боев являлось действительной победой, с окружением и уничтожением неприятельской армии; но так как все развитие событий приняло характер стратегического продвижения, — которое, хотя и передало местность в руки японцев, но сохранило в целости китайскую армию, — конечный результат не представлял ничего утешительного для японского национального чувства» [3] .

Возникает вопрос, почему японская армия, владея под Шанхаем большим количеством средств новейшей военной техники, не смогла этим оружием сломить силу противника, а также вопрос о том, как она использовала это оружие?

Ответ на первую часть этого вопроса в значительной степени уже дан: сильная техника натолкнулась на героизм и стойкость выпрямившегося во весь свой могучий рост китайского пролетариата, боровшегося против оружия империалистического насилия и сумевшего противопоставить вражеской технике свою, хотя и скромную технику, но в более умелой форме и в соединении с высокой техникой полевой фортификации и подвижности. Подле китайского станкового пулемета билось горячее, возмущенное до предела сердце сына угнетенного народа, и станковый пулемет работал лучше, чем японский. Опираясь на широкую помощь населения, китайская армия, чтобы укрыться от японской техники, зарывалась глубоко в землю. Сильнейшим препятствием для японских танков, бронемашин и тяжелой артиллерии была сама местность, испещренная бесконечным количеством глубоких каналов и топкими рисовыми полями. Обилие каменных построек, огороженных каменными и толстыми глинобитными стенами, — все это давало хорошие закрытия для бойцов. Дожди и туманы мешали работе японской авиации.