Шрифт:
Шоу же только махнула Ризу рукой — и мгновенно превратила этот жест в шлепок по руке Юдифи, которая под шумок лезла в седельные сумки Шоу, надеясь чем-то там поживиться.
Фаско тоже простился коротко: куда больше времени он уделил вновь нанятому пареньку, натаскивая его на все то, что положено знать слуге. В заключение он буркнул, что этому идиоту еще можно доверить приготовление каши, но обихаживать лошадей и оружие лучше самим; погладил напоследок Гнедко и Звездочку… И вот уже четверо всадников, включая трех женщин, уезжают прочь по пыльной дороге.
Перед Грачом и Ризом лежала дорога не такая пыльная, скорее, каменистая, уходящая в лесную чащу. Нормандия, потом Англия…
Ночью накануне Грача кошмары не мучили, но не мог заснуть уже Риз: болели, заживая, раны. Грач начал пересказывать ему какой-то исторический труд об отцах церкви. Разговор, как водится, зашел о том, куда и как далеко дотягиваются уже его видения.
Тогда Грач вздохнул и сказал:
«Хотите, я сделаю вам пророчество, которое не имеет ничего общего с пророческим даром?.. — дождавшись кивка, он продолжил. — Когда-нибудь про нас скажут, что мы жили во времена размытые, неустоявшиеся. Когда Европа только определяла свои границы, когда люди не отделяли служение Господу от убийства и бросались на поиски Грааля, чтобы забыть о пустом желудке. Когда человеческая жизнь сама по себе, по сравнению с идеей, ценилась так мало, что только полудурок мог бы попусту тратить время и силы, пытаясь спасти безвестных ему людей…»
«Или святой», — поправил его Риз.
«Вот кем-кем, а святыми нас никогда не назовут, — усмехнулся Грач. — Пойдем дальше по этому пути — нас не ждет ничего, кроме новых разочарований и, может статься, мучительной гибели».
«Значит, так тому и быть».
Теперь, поутру, от ночного разговора осталась только тяжесть в затылке, рука уже не болела, а дорога ложилась под ноги лошадям, бесконечная.
Эпилог
Это правда, что концов не бывает. Но некоторые остановки случаются длиннее, чем другие.
Как и предсказывал Грач, война между королем и принцами длилась много лет. Все это время королева Алиенора томилась в плену, ибо король не желал отпускать ее на волю, опасаясь интриг. Условия ее плена, впрочем, были вполне сносные.
Затем умер от болезни Генрих Молодой. Перед смертью он звал к себе отца, желая примириться с ним; король не поехал, заподозрив ловушку. Позже умер и сам Генрих-старший — по иронии судьбы, именно в замке Шинон, который сыграл такую роль в его жизни. Говорят, перед смертью он до последнего замаливал обиду перед духом старинного друга Томаса Бекета.
Выйдя из шестнадцатилетнего плена, престарелая королева Алиенора (ей было уже за шестьдесят) оказалась в положении правителя страны, ибо ее средний сын Ричард, ставший королем, мало интересовался государственными делами — все больше тем, как собрать денег для очередного крестового похода.
Лондон стал неспокойным местом: разоренная многолетними поборами на войну, утомленная произволом шерифов, поставленных еще Генрихом, страна роптала. А с новым королем пришли новые поборы…
Но Гарольда Руквуда по прозванию Грач и сэра Джона Риза в ту пору в Лондоне уже не было. Исчезли и Черный человек, и Седой Вестник, превратившись в фигуры из городских легенд, вроде черного пса Ньюгейтской тюрьмы, с тем чтобы совершенно стереться из памяти народа через пару столетий. Малозаметный дом в торговом квартале с его сложной системой отопления и превосходной библиотекой был совершенно сметен и уничтожен во время одного из городских погромов. Книги сгорели тоже.
В Святой Земле христианство терпело удар за ударом от воспрянувших сарацинов; земли христианских королевств сокращались. Возникшая там легенда о трех девах-воительницах, одна из которых обладала пророческим даром, очень быстро приобрела черты сказки. Как долго эти дамы там действовали и когда погибли, нельзя сказать сколько-нибудь точно.
Некто Лайонел Фаско купил себе поместье с обширными виноградниками и прилагающимся титулом под родной Тосканой, женился на склоне лет и дал начало аристократическому роду; его потомки живут в Италии и до сих пор.
А совсем недавно в некой крепости на нормандском берегу была найдена книга на архаичном французском…
Но нет, об этом надо подробнее.
Шато-де-Дьепп нельзя назвать незначительной крепостью, хотя особенной стратегической важности она тоже не имеет. Этот небольшой замок прикрывает город с моря, но воинственные норманны с полуночи сюда больше не приплывут, а времена, когда английские бароны будут высаживаться в Нормандии, еще не настали. Впрочем, настанут рано или поздно.
Гарольд был уверен в этом.
Самое подходящее место, чтобы спокойно прожить оставшиеся годы. (Он также не сомневался, что осталось их немного.)
На второй или третий после прибытия день они с сэром Джоном спустились на пляж. Погода над морем меняется порою очень быстро: с утра сияло солнце, после обеда небо заволокло ровной серой пеленой туч, сквозь которую солнце светило бело и матово.
Они неспешно шли вдоль полосы прибоя — теперь Гарольду мешала не только хромая нога, но и боль в суставах — часто останавливаясь. Один раз Гарольд машинально обернулся к меловым скалам, на которых стоял Дьепп, и замер: ему привиделось, что море на фоне этих скал заполнено странными железными коробками, в которых не сразу можно было узнать корабли.