Они встали друг напротив друга, а Приск с изумлением рассматривал молодого, еще не вошедшего в лучшую пору мужчину с пронзительным взглядом ярко-голубых словенских глаз. Один только этот взгляд укрепил его в старых сомнениях. С этим человеком он не знаком. Это не он десять лет жил в его доме, питался объедками и получал тумаки. Этот за подзатыльник зарежет. А точнее, мигнет, и это сделают отпетые душегубы, что стояли за его спиной и сверлили почтенного купца недобрым взглядом. Высоко бывший раб забрался, и лица некоторых его воинов купцу знакомыми показались. Они почтенного Приска очень хорошо запомнили и, видимо, по какой-то непонятной причине, недолюбливали. Год назад они в рабском загоне дожидались, когда он их в Марсель погонит, на ромейском дромоне весло ворочать. Сотня воинов с купеческим обозом пришла. И как бывший раб успел это сделать всего за год?

– Говори, почему дулебы не придут? – требовательно спросил парня викарий. – Они же войско графа разбили, значит, скоро сюда заявятся, чтобы Ратисбону ограбить.

– А когда дулебы твой город разграбят, то герцог что сделает? – глядя на него, как на тупоумного, спросил Само. Приск уже догадался, что будет дальше, и прятал усмешку в смоляную бороду.

– Как что? – удивился викарий. – Всю свою рать соберет, и земли вендов опустошит.
– Да еще и урожай ваш потравит, чтобы вы зимой с голоду передохли.

– А если дулебы не придут Ратисбону грабить, то герцог их земли опустошит? Будет деньги тратить, ополчение собирать, оружие новое закупать? Стоит того поход в глухие леса? – с откровенной издевкой спросил Само.

– Ну… если дулебы сюда не придут, то он, наверное, тоже не пойдет…, - растерялся викарий Гримберт. – Получается, из-за одной сожженной деревни войну начинать как-то глупо. У вас же брать нечего, кроме рабов. А если армия пойдет, то вы по лесам разбежитесь, лови вас там… Я ничего не понимаю! Но так же всегда было!

– Торг открывай, - с жалостью посмотрел на него вождь вендов. – Что было, того больше нет. Дулебы одну деревню сожгли, а твой граф – десять. А поскольку воин он был никудышный, то и сам погиб, и войско свое погубил. А вы сколько вот так за стенами просидите? Да еще и когда на вас не нападает никто …

Гримберт сплюнул и вернулся в город. Он не верил ни единому слову этого странного парня, но в его словах был смысл. Они не могли вечно сидеть за частоколом. Рано или поздно горожанам нужно будет вернуться к привычной жизни. Да и торговцы убытки терпят. Надо будет патрули пустить, чтобы понять, идут венды или нет. И нужно поскорее к герцогу гонца послать с вестью, что покойный граф Уго по своей глупости на дулебов в поход пошел и пол тысячи воинов погубил. А он, викарий Гримберт, с теми вендами договориться смог и беду от города отвратил. И пошлины для герцога собирает не в пример больше, чем покойный граф. Уф! – викарий даже вспотел от перспектив.
– А вдруг?

– Здравствуй, - с опаской поздоровался Приск.

– Самослав, - подсказал ему бывший раб.

– Ну конечно, - скептически улыбнулся купец. – Пусть будет Самослав, если тебе так хочется. Где товар? Ты говорил о рабах, меде и мехе.

– Рабов не будет, - покачал головой Само. – Их здесь вообще скоро не будет, или будет очень мало. Зато есть мех, мед и воск. Мой заказ привез?

– Смотри, - по знаку купца из ворот выкатились телеги, закрытые полотном и кожами. В них лежали связки копий, железо в слитках, умбоны щитов, простые грубые шлемы, серпы и топоры.

– Отлично! – потер руки Само.

– Это еще не все, - улыбнулся купец и открыл последнюю телегу, где в деревянных ящиках лежали ткани, гребни, иглы, бусы, серьги и прочая женская дребедень. Он привез это, опираясь лишь на свою интуицию, и боялся прогадать.

– А, ты знаешь, - изумленно сказал Самослав. – Я это все возьму, пожалуй.

Вечером, обмывая удачную сделку, купец слушал речи своего бывшего раба и окончательно укрепился в своей догадке. Мальчишка, что жил у него, был косноязычен и имел кругозор домашней курицы. Этот же рассуждал так, что ученый граф из знатных галлов, сидевший в Сансе, удавился бы от зависти. Уж в людях почтенный торговец живым товаром разбирался отменно, он этим на жизнь зарабатывал. Это был не его раб, а значит, ему, купцу, незазорно знатному человеку в пояс поклониться. Потому что так от веку было.

– Что тебе еще привезти? – спросил Приск раскрасневшегося от меда владыку.
– Я в этом году еще одну ходку сделаю. Копья, серпы и топоры я привезу и так, и цену ниже сделаю. На большой заказ я хорошую скидку выбью. Но сердце говорит мне, что тебе не только это нужно.

– Угадал, - резанул по нему лезвием взгляда Само. – Если ромейского сотника или полутысячника ко мне привезешь, я тебя озолочу.

– Не бывает таких рабов! – вскинулся купец. – С ума сошел?

– Я не о том, - поморщился владыка. – На жительство в мои земли пусть придут.

– Это в Испанию и Африку нужно весть послать, - задумался купец. – Там много воинов, кто на покой ушел, живет. Скажем, что герцог Норика(1) готов знающих людей на службу пригласить, и хорошее жалование положит. Попробую, но это не быстро будет.

– Ткачи нужны, кузнецы, кожевники, бондари. Я за хороших мастеров в десять раз дороже готов платить. Я им дома построю, заказами на всю жизнь обеспечу и от податей освобожу. Они у меня как сыр в масле кататься будут.

– Вот ты хитрый какой, - непритворно удивился купец. – Я тебе мастеров привезу, а ты у меня ничего покупать не будешь. Где тут мой интерес?