Джим был в штурмовой группе. Шестерых из них доктор расставил веером у двери на расстоянии двадцати пяти ярдов, приказав по возможности укрыться. Трое залегли перед самой дверью с оружием наготове.

— В случае сомнения, стреляйте, — приказал им доктор. — Остальные — за мной.

Среди остальных был и Джим. Доктор подошел к наружной двери и попробовал ее — она была заперта. Доктор позвонил и стал ждать.

Результата не последовало. Макрей снова позвонил и осторожно сказал в репродуктор:

— Откройте, у меня важное сообщение для резидента.

Опять ничего. Доктор сделал вид, что волнуется:

— Скорее, пожалуйста! Я тут замерзну насмерть.

Внутри по-прежнему было темно и тихо. Макрей отбросил маскировку.

— Ну-ка, Бичер, открывай! Дом окружен, сейчас будем стрелять по двери. Даем тебе тридцать секунд, потом откроем огонь.

Уходили секунды. Доктор шепнул Джиму:

— Хотел бы я, чтобы это было правдой. — Потом повысил голос: — Время истекло, Бичер. Все.

Дверь зашипела — сжатый воздух из шлюза пошел наружу, шлюз заработал. Макрей сделал им знак отойти. Все ждали, затаив дыхание и держа под прицелом открывающуюся дверь.

Дверь открылась, и на пороге, спиной к освещенному шлюзу, появилась одинокая фигура.

— Не стреляйте! — твердым, приятным голосом сказал человек. — Все хорошо. Все уже кончено.

— Да это же доктор Ролингс! — пригляделся Макрей. — Дай тебе Бог здоровья, красавец ты мой.

Ролингс и сам провел полночи взаперти вместе с полдюжиной других именитых горожан, которые пытались урезонить Бичера. Когда вся история разошлась по городу и особенно когда стало известно о гибели людей, Бичер лишился всякой поддержки. При нем осталась только его клика — подхалимы и приживалы, да еще профессионалы — полицейские Компании, обязанные ему подчиняться.

Даже Крюгер сломался, стал уговаривать Бичера дать задний ход — и был посажен вместе с остальными, среди которых к тому времени оказался и главный инженер электростанции. Но доктор Ролингс уговорил охранника, и тот выпустил их, рискуя своим местом (доктор лечил его жену).

— Не думаю, что Бичера будут судить, даже если мы доставим его на Землю, — говорил Макрей Ролингсу и Марло. — Ваше мнение, доктор?

Все трое сидели в приемной планетарного управления. Марло явился туда, получив на электростанции сообщение от Макрея, и сразу взялся за работу: начал писать депеши в лагеря Проекта и другие отдаленные поселения, а также в Северную колонию, чтобы прислали лодки. Потом, усталый, с красными глазами и плохо соображая от недосыпания, он попытался составить рапорт для отправки на Землю. Но Макрей остановил его и настоял на том, чтобы Марло сначала отдохнул.

— Паранойя? — спросил Ролингс.

— Типичный случай.

— Я того же мнения. Я видел определенные признаки и раньше, но болезнь не проявлялась в полной мере, пока никто не шел против его воли. Его следует госпитализировать, изолировать от общества. — Доктор Ролингс оглянулся на закрытую дверь, за которой сидел Бичер. — А о Хоу что скажете, доктор? — спросил он.

— Я не настолько его изучил, чтобы составить о нем мнение, — пробурчал Макрей. — Что ты собираешься с ним делать, Джейми? — спросил он Марло.

— Ничего, — нахмурился тот. — Ни в чем серьезном мы его обвинить не можем. Отправим его обратно, и все.

— Вот-вот, — кивнул Макрей. — Повесить — слишком много чести, а вышибить — в самый раз.

— Меня больше беспокоит, кем его заменить, — сказал Марло. — Школа должна работать, когда мы отправимся в Копаис. Вы не взялись бы, док? Временно, конечно.

Макрей вытаращил глаза:

— Я? Боже сохрани!

— Надо же кому-нибудь пасти молодняк, и желательно без применения смирительных рубашек. А вас они любят.

— Нет, говорю решительное нет!

— У них там есть один молодой человек, — вставил Ролингс, — профессор Штойбен готовил его на свое место, но Компания прислала Хоу. Его зовут ван дер Линдер. По-моему, он хороший, разумный парень. Моему мальчишке он нравится.

— Я с ним встречался, — оживился Марло, — от него был толк. Но, собственно, кто я такой, чтобы назначать его?

— Джейми, — фыркнул доктор, — ты меня уморишь!

Марло допил свой кофе и вытер губы.

— Ну ладно. Прилягу, пожалуй, здесь на столе и сосну пару часов. Доктор, вы распорядитесь, чтобы меня разбудили?