Несколько месяцев назад Эндрю привез мне новый пикап. В тот день у меня как раз была встреча с Келли. Он предложил ее подвезти, и она согласилась. Вечером Келли позвонила мне вся в слезах и сказала, что он пытался ее изнасиловать. Ее спас газовый баллончик в сумочке.

Я сразу же приехал к нему, чтобы избить. Не потому, что Келли была для меня важна, нет, просто ни один ублюдок в мире не имеет права принуждать женщину к сексу. Эндрю показал мне договор между мной и эскорт-агентством, где было указано имя Келли. Я понятия не имею, где он его взял. Но если у Рекса есть знакомые продажные копы, значит, они есть и у ублюдка. Мне было плевать на то, что я оплатил для себя эскорт-услуги. Моя репутация не сильно пострадала бы от этого. Миллионы не уважающих себя женщин начали бы предлагать мне себя совершенно бесплатно. Но я не мог так подставить Келли. Если бы люди узнали, что она трахается за деньги, ее модельной карьере пришел бы конец. Поэтому ублюдок остался в живых.

Я никому не рассказал об этом. Кроме Келли. Так что, очевидно, Рекс не знал.

Но раз теперь он в курсе, значит, охранная компания уже не раз подчищала за его компаньоном. И Келли была не единственной, кого этот кусок дерьма хотел сломать.

– Ищи себе нового компаньона, потому что Эндрю умер, – гневно выплевываю я.

– Умер? – переспрашивает Моника.

Эштон проходит мимо нас, ухмыльнувшись.

– Практически. Скоро парочка хоккеистов изобьет его до такого состояния, что он до конца дней будет мочиться под себя.

Эштон уверенными шагами направляется ко входу в частный госпиталь. И я плетусь за ним. Оказавшись внутри, я прошу девушку отвести нас к Эндрю. Мы следуем за ней по длинному, освещенному белыми светодиодными лампами коридору. Несколько раз сворачиваем то налево, то направо, блуждая по госпиталю и сталкиваясь с немногочисленными посетителями. И наконец проходим в конец коридора, где расположена палата для ВИП-гостей. Сквозь прозрачное окно палаты 324 вижу, как долбаный насильник спокойненько спит вместо того, чтобы дохлым валяться где-нибудь в овраге.

Открываю дверь и оказываюсь лицом к лицу с ублюдком. В палату вслед за нами входит медсестра. Она не закрывает за собой дверь, подходит к Эндрю и проверяет уровень лекарства в его капельнице.

Хочется снять этот пакет с жидкостью и подышать туда, чтобы вены Эндрю наполнялись воздухом. Но нет, сдохнуть от воздушной эмболии – слишком простое наказание для этого урода.

Девушка, которая прекрасно знает, зачем мы здесь, смотрит на нас с Эштоном и задает вопрос:

– Вы родственники?

– Ага, я – брат, – неожиданно произносит Эштон.

– Эндрю сейчас спит, вы можете подождать его здесь.

– А нельзя его разбудить? – интересуюсь я, и Эштон пихает меня локтем в бок.

Ауч. Больно.

Медсестра оставляет мой вопрос без ответа и молча выходит из палаты. Я закрываю за ней дверь и поворачиваюсь к Эштону, вскинув бровь.

– Брат?

– Что? Я ведь брат. Просто не этого ублюдка, – пожимает плечами Эштон, пока я усмехаюсь.

– К чему вообще эти разговоры, если медсестричка в доле?

– Для зрителей. – Эштон кивает головой в сторону прозрачного окна, напротив которого, обнявшись, сидит парочка.

Подхожу к окну и закрываю на нем жалюзи, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Затем осматриваю кусок собачьего дерьма в больничной рубашке с трубками во рту. И сжимаю руки в кулаки.

– Я не хочу его бить, пока он в отключке, – сквозь зубы произношу я.

Эштон встает передо мной, закрывая своим массивным телом обзор на Эндрю. Он скрещивает руки на груди и хрипло произносит:

– Возвращайся домой, к моей сестре. Я позвоню тебе, когда он придет в себя.

– Кажется, я и в самом деле сильно стукнулся головой, раз никак не могу вспомнить тот момент, когда согласился исполнять приказы, которые отдает твоя задница.

– Моя задница классная, но не настолько, чтобы отдавать приказы. Их отдает мой мозг, которого у тебя, кстати, нет, придурок. Сейчас ты должен был быть с моей сестрой.

– Я… Кхм… Эм… – Матерь божья! Мне будто пятнадцать и меня спалили за дрочкой. – Поработал над тем, чтобы она истратила все свои запасы энергии. Так что сейчас она крепко спит.

Неожиданно дверь позади нас открывается, и в палату входит Мэттью Кроуфорд.

– Отец?! – вскинув брови, восклицает Эштон.

Мы с ним стоим и таращимся на Мэттью, словно увидели призрака.

– А вы что тут забыли? – гневно шипит Кроуфорд, прожигая нас суровым взглядом.

У меня вот к нему такой же вопрос.

Какого хрена он здесь делает?!

– Кем ты себя возомнил? – грубо произносит Эштон.

Кроуфорд пристально смотрит на своего сына, а затем переводит взгляд на меня.