– Так и мыслю… Отца отпели и в могилку ужо положили, помянуть собираются, а я карету подрядил по твою персону…

– Да кто я тебе? Сошти, никто – мельком знакомица?

– Не гони, Туся, не шуткой по тебе думаю… Полюбилась ты мне с первого взгляда. Наскоро прочил родителям представить, да и сватов к Рождеству засылать, а вышло вона как…

– Скорый кой… Ну, обожди – скорби в одеждах приму…

Туся торопливо скрылась за дверь, задышала неровно, раскраснелась, перекрестилась и, шепча, пустила слезу:

– Чай не бывает так, Господи! Сердце кровью льётся, а не отступить уже…

***

Экипаж с Михеем и Тусей сворачивает на перекрёстке, в момент к воротам дома Скородумовых подкатывает экипаж. Бандиты Дрына спешиваются и проникают во двор.

– Фикса, во-первой зри крыльцо, остальны метнитесь по двору, и не шуметь до шухеру.., – прикрикивает главарь.

Фикса с пистолетом в руке подбежал к крыльцу. Демид – среднего возраста дворник – вышел из-за крыльца и, не завидя других налётчиков, замахнулся на Фиксу лопатой:

– А ну, скинь оружию наземь, клять бандитская!

Вместо чтобы пальнуть, Фикса вскинул руки над головой, ожидая удара, и присел. От повиновения бандита дворник замешкался, в момент к нему подскочил Сизый и тыкнул ножом под рёбра. Демид тут же осел и слёг возле крыльца.

– В покоях кого встретите – не пырять до поры! – цыкнул главарь, – Про хозяйские тайники разузнать надо…

***

Древоделы Сухаревы имели комбинированный дом, фасадом выходящий на улицу. В каменном цоколе держали собственную столярку, сами обретались на добротно срубленном втором этаже. Дом был обнесён высоким кирпичным забором, имел закрытый дворик со створовыми воротами под аркой.

На улице немноголюдно, возле ворот недлинная очередь нищих к двум справно одетым мужикам. Мужики разливают из бочонков в свою и принесённую посуду квас, кому сбитень, из лотка раздают пирожки и иную выпечку.

– Помяните Якова Степаныча добрым словом…

– Добрый был человек… От вечныя муки избави его, Господи! – благодарят поминающие.

– Безвременно покинул нас, не по своей воле!

– А руки-те экие имел Яков Степанович?

– Прости яму Боже и помилуй!

Лоток скоро пустеет, из калитки створа ворот появляется женщина и восполняет выпечкой. Получив поминальные яства, нищие уносят их с собой, а многие тут же кушают и выпивают, крестясь и поминая Сухарева Якова Степановича.

Михей и Туся подъехали к дому, отпустили экипаж.

– Проходите, Михей… и зазноба твоя…

Горница дома Сухаревых представала ухоженной, обставлена была резной мебелью. Посереди длинный составной стол под скатертью, почти упиравшийся в высокий комод. На комоде перед иконой с ликом Спаса коптит лампадка. Рядом стоит фотокарточка Якова Сухарева за вензельной рамкой.

Поминальную обедню обслуживали сёстры Михея, молодые девушки Анна и Алёна. Копошились вокруг поминающих, подавали яства, меняли плошки. За столом человек пятнадцать разных возрастов кушают и поминают.

Молодые люди заняли места ближе к родственникам.

– Девицы, што вокруг стола суетятся, прислуга ваша? – шепнула Туся.

– Што ты? Чай не до жиру, – усмехнулся Михей, – Древоделы мы не из прытко зажиточных… Весь капиталец в руках, маменька экономкой служит в прибыльном доме… Сёстры то… родные… Осанистая – Лёнка, а погузастее, так то Нюшка…

– Вот не знай! Пойду ли, помогу?

– Обожди… Отобедают люди, там вызовись, коли хошь…

– Позналось мне, отец твой старого обряду, а по вашему дому да одёжкам, ладно тачанным, и не скажешь?

– Дед Степан, бают, строг в своей вере был… После смерти яво, младых отца с братьями в городу прижили, а единоверцам тут послабления позволительны… Сёстры мои так вопше церкву щёпотников посещают…

– Да и самоё я щёпотью окщаюсь?

– По мне так нет противности… Из молитв только и знаю Отче наш… Я по дереву мастерю, в доме многое с моей руки…

– Пригоже…, – похвалила Туся, – Лет-то те сколь?

– Двадцать пошти…

***

Прихожие люди поминают Якова Степановича простыми словами, набожные – словами заупокойного тропаря.

– Безвременно почил наш Яков Степаныч… Упокой Господи душу усопшаго!

– Умелец и широкой души был добрый человек… Вечныя муки избави!

– От дела не бежал и в помощи величал…

– Прости его Человеколюбец Бог и помилуй!

– Аки жа можно человека погубить?

– И убиенным погребение и поминание должно…

– Безвременно, безвременно почил… царствию небесному покойного учини!

– И душе яво полезныя сотвори!

– Изловили чай душегубов-те? – некто с дальнего края.