Я вздыхаю.

— Ладно-ладно, встаю.

Я переворачиваюсь на спину, мои кости трещат, точно деревянный пол в «Кубышке».

Моё желание подняться на ноги не намного сильнее моего желания идти спасать мистического ворона из ущелья.

— У меня появилась идея, Морргот. Гениальная идея. Что если ты слетаешь вниз, схватишь своего друга и принесёшь его мне, а я удалю стрелу из обсидиана, которая его поразила?

Когда он не посылает мне никакое видение в ответ, я отрываю взгляд от дымки облаков и смотрю на огромное чёрное пятно рядом с моей головой. Ворон не испытывает ни малейшего интереса или энтузиазма по поводу моего предложения.

— Стоит ли мне воспринимать твою полнейшую апатичность как отказ?

У меня перед глазами возникает образ руки, очень красивой мужской руки, которая скользит по шипу из обсидиана и превращается в железо.

Я хмурюсь. Он как будто пытается мне доказать, что станет железным, если коснётся шипа, но для чего тогда использовать образ руки? Конечно, у ворона нет человеческих конечностей, но он мог бы показать мне, как выдавливает шип крылом, и я бы поняла.

Я испускаю глубокий вздох и с трудом начинаю вставать. Я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь, мои руки дрожат, точно оконные стекла во время шквалистых ветров, которые атакуют Люс, когда температура опускается слишком резко. У меня уходит почти целая минута на то, чтобы, тяжело дыша и стиснув зубы, принять сидячее положение, а затем ещё несколько минут на то, чтобы встать на ноги.

Я смотрю на дно траншеи и на Ропота, который стоит неподвижно с закрытыми глазами. Несмотря на то, что я не в восторге от этой части поездки, я рада, что конь отдыхает. Я задумываюсь о еде, и оставляю для себя мысленную заметку, что мне надо будет набрать листьев и травы. Как удаётся таким огромным коням путешествовать в течение двух дней без отдыха и еды?

Может быть, Бронвен кормит его волшебным овсом, который может насытить его на неделю? Чем больше я об этом думаю, тем более понятно мне становится, откуда у него столько энергии. Жаль, что я не могу поесть этого магического овса… или таких же ягод.

Я отворачиваюсь от Ропота и гляжу в сторону ворона, который взлетел и снова начал кружить вокруг меня.

— Куда теперь, Морргот?

Ворон устремляется вперёд и начинает грациозно лететь по небу мраморного цвета. До меня вдруг доходит, что он, вероятно, тоже не спал, но поскольку он волшебный, ему, наверное, не нужен сон.

Я следую за ним, боль в ногах ослабевает, пока я иду по зелёным полям, заросшим дикими цветами и травой, достающей мне до колена. Я планирую набрать себе букет на обратном пути. Бабочки такого же жёлтого цвета, как комната Флавии Аколти, порхают вокруг моих рук. Одна из них даже приземляется на кончик моего носа, заставив меня засмеяться.

А я-то думала, что горы Монтелюс голые и неприветливые, а они оказывается наполнены жизнью и цветом. И почему чистокровные фейри изображали их такими мрачными, когда это совсем не так?

Я запрокидываю голову, чтобы понять, куда летит ворон, и обнаруживаю, что он лениво кружит над моей головой, не сводя с меня своих золотых глаз.

— Мы почти дошли до ущелья?

Он летит вперёд. Через некоторое время трава начинает редеть, и воздух наполняется шумом бегущей воды. Я замедляюсь и стараюсь не сводить глаз с оранжевой земли под ногами, чтобы не пропустить приближающийся овраг, который может появиться раньше, чем я ожидаю.

Морргот, похоже, решил, что я уже его пропустила, потому что он врезается в меня с невероятной силой, удивительной для такой небольшой птицы. Я начинаю пятиться, сапог запинается о камень, и я падаю на попу. Отлично. То, что нужно.

— Я не слепая, Морргот.

Покачиваясь, я встаю и добавляю:

— Но я ценю твою заботу.

Несмотря на мои заверения, ворон летит рядом со мной. Каждый взмах его крыльев колышет волосы, обрамляющие моё лицо. Я запускаю руку в свои локоны, доходящие до плеч. Они такие спутанные, что ворон мог бы принять их за гнездо. Но я решаю позаботиться об этом потом.

Не доходя одного фута до края, я смотрю вниз. Я не сразу замечаю статую, сначала мой взгляд устремляется на дно ущелья, которое находится так далеко, что я сглатываю.

Если я поскользнусь, игра для меня будет закончена. Ни ворона. Ни короны. Ни Данте.

Меня не сможет спасти даже падение в ручей, учитывая тот ковер из камней, торчащих из пенной воды.

— Надеюсь, у тебя есть запасной собиратель воронов, Морргот, потому что это похоже на самоубийство.

Ворон как обычно не издает ни звука. Он просто парит рядом со мной, глядя на своего проткнутого шипом двойника, лежащего на выступе.

Могу ли я смастерить какой-нибудь инструмент, чтобы выудить птицу и не спускаться по каменистому склону, который кажется мне таким же гладким, как плавучий мост на Исолакуори?

Я могла бы связать вместе травинки, но даже если мне удастся захватить ими птицу, вес её тяжелого тела оборвёт мою импровизированную верёвку. Но попытка не пытка, поэтому я разворачиваюсь от ущелья и начинаю искать крепкие стебли.

Руками, загрубевшими от волдырей, я сплетаю травинки в косички, после чего связываю их вместе, пока у меня не получается довольно толстая и длинная верёвка.