Шрифт:
– Эх, сюда бы домкрат, живо бы эту плиту приподняли, а то уродуйся тут ломами. Мамон, вот камень, подложи под него лом и этим рычагом выворачивай булыган.
Мамон напрягся, поднатужился и с криком приподнял каменную плиту, погнув лом. В проем вставили ломы Добрыня и Горыня, а Медведь и Мамон потянули её вверх руками.
– И домкрат не нужен, раз у нас Мамончик есть с Мишкой.
– А что такое домкрат?
– Домкрат, Мамон, это такой механизм, который приподнимает тяжёлые вещи. В общем, вы сейчас побывали домкратами.
– Механизьмь, домкрат, дом-крат, до-о-о-мкрат.
Мамон ходил и бурчал это слово, обсасывая его со всех сторон.
– Чего это с ним?
– Ума-разуму набирается, новое слово выучил.
Проходив полдня и перетирая в уме слово домкрат, наверное, ища в нем изотерический смысл, Мамон подошёл ко мне и спросил: «Свят, а можно я буду Домкратом. Мне нравится это имя, оно лучше Мамона».
– Конечно, лучше. Парни, Мамон решил стать Домкратом, поэтому прошу именно так его и называть.
Так что несколько дней парни с каменоломни тащили, меняясь и отдыхая, здоровые, килограммов по 30-50 куски песчаника, выкладывая ими дно бассейна в качестве фундамента. Все это обетонировалось и делалась глиняная гидроизоляция. Чуть не забыли положить трубы для стока воды. Затем на казеиновом клею укладывался шлифованный нами же камень под плитку. Радовало то, что бассейн был не 50 на 25, а всего лишь три на четыре метра.
Диодора увидела девушек, стоящих с вёдрами молока и о чем–то щебечущих.
– Что встали, шевелитесь, пока молоко не скисло. Рада, иди сюда.
Девушка, услышав окрик, быстро засеменила к хозяйке.
– Поставь ведро с молоком и иди, чисти нужник, вечером проверю.
– Но ведь есть золотарь?
– Я что, непонятно сказала? Иди и чисть, корова неуклюжая. Пора тебя замуж отдавать. Вот отдам тебя за Амброса, он давно меня упрашивает, чтобы я разрешила ему стать твоим мужем. Вот вы красивая пара будете. Или Мамон для тебя будет сказочный женишок, вон стоит памятник нерукотворный – дубина здоровая.
– Я Домкрат.
– Кто-о-о?
– Домкрат, в мужья Раде не пойду, она девушка Свята.
– Что-о-о! Да ты сдурел, Мамон, мне перечить, тупое животное! Запорю!
«Я не тупое животное, я Домкрат!» – Домкрат пошёл на неё, сжимая кулаки.
Она испугалась. Таким этого парня никто никогда не видел.
– Вай, Ахалес, Папас, задержите его!
Елизар и Митяй, мастерящие глиняные фигурки для бассейна, бросив работу, кинулись к Домкрату.
– Домкрат, пошли! Ты что, совсем забыл, что это несравненная госпожа Диодора.
– Я не тупой и не животное.
Тут же под руку подзуживал Амброс: «Госпожа Диодора, это возмутительно, это бунт, их всех надо наказать!
– Рада, ты ещё здесь, пошла чистить сортиры! Ахалес, 50 плетей Мамону.
Первуша, припёрший с Домкратом нарезанный облицовочный камень, побежал к каменоломням, где мы отбивали и распиливали их ещё.
– Свят, там полная «жопа»! Диодора разбушевалась, Домкрат её чуть не убил, Ахалесу поручили дать ему 50 плетей, Раду отдают замуж, а в качестве свадебного подарка послали чистить сортир. Надо что-то делать!
– Вот, гулящая женщина, ёлки-зелёные! Парни, работаем, а мне дайте десяток плиток и я побежал разруливать.
Я появился, когда ситуация была немного напряжённая. Рада и ещё две девушки лежали с задранными туниками, светя попами, к которым прицеливался кнутом Георгис. На Мамона наступали Ахалес, кузнец и два раба, а тот отступал к нам в сарай, где, словно стенка, стояли Елизар, Митрий и Донвой с Любомиром.
Диодора орала, словно ненормальная, что её всё раздражает, и охране надо быстрее шевелиться, чтобы всех скорее уже отлупили.
– Ты что меня не защищала, Аглая, пять плетей и тебе по заднице. Георгис, исполняй!
Георгис со страшным замахом стал хлестать по доске рядом с Радой, а та громко орала при ударах, затем он перешёл на соседок.
– Кричите, дуры, Георгис мимо бьёт.
Я пришёл с Первушей, как будто ничего не знал, сгрузил плитку и побежал к Диодоре.
– Не вели казнить, прекрасная госпожа Диодора, вели слово молвить!
– А-а-а, явился, защитничек! Чего задумал?
– Блистательная госпожа Диодора, дозволь отойти с вами, мои слова для рабов не предназначены.