— Она когда-нибудь пыталась вымогать у тебя деньги?

Я фыркнула.

— Вымогать? Черт возьми, я пыталась сама предложить ей деньги, чтобы расплатиться с ней, только чтобы она оставила меня в покое. У нее две дочери; я предложил купить им все, что они захотят. Но она так одержима идеей соблюдать этот дурацкий пакт, что ни по какой причине не может смотреть дальше этого.

С одной стороны, мне было жаль ее. Это то, из-за чего мы стали друзьями в первую очередь. Или, если быть честной до конца, она была моим первым знакомством с поклонением герою. Я позволила ей зависеть от меня, потому что она считала меня величайшим человеком в мире. У меня была дерьмовая семейная жизнь в подростковом возрасте, когда мои родители расстались, а парень моей мамы был придурком, так что Сильвия была хороша для моего эго и уверенности в себе.

Может быть, тогда я была слишком хорошей актрисой. Признаюсь, я была популярна в школе. Никто никогда не догадывался, что за моей тщательно охраняемой показухой скрывается полная жесть, с которой мне приходилось иметь дело дома. Сильвия была так занята, пытаясь произвести на меня впечатление, что сама никогда не замечала, что мы остаемся в моем доме только до тех пор, пока не вернется Дорогая мама.

Я уставилась в окно, все еще мокрое от конденсата. Дорогая мама была недалека от истины. В юном возрасте на меня возлагали большие надежды — правильная одежда, идеальный макияж, прическа всегда как из салона.

Я покачала головой в темной машине при воспоминании об этом. Половина причин, по которым я была популярна, заключалась в том, что я всегда выглядела «собранной». Никто не знал, какая пытка скрывается за идеальными бликами. Сильвия гордилась тем, что знала меня лучше, чем кто-либо другой, но она никогда по-настоящему не знала меня такую, какая я есть на самом деле.

Мой телефон зазвонил, и я вынула его из сумочки. Улыбнулась, увидев, как вспыхнуло имя Тристана. Несмотря на то, что он был более чем на несколько лет моложе меня, он преследовал меня во многом так же, как это делала Сильвия и делает до сих пор. Хотя я никогда больше не смогу иметь детей или дать ему семью, о которой он говорил, он все еще точно знал, как заставить меня смеяться и чувствовать себя особенной. Он даже не признавал нашей разницы в возрасте.

Тристан был тем, кого мне нужно было защитить от сумасшедшей сучки. Я нажала «игнорировать» на своем телефоне. Я была не в настроении придумывать еще одно оправдание, почему я не могла встретиться с ним в пабе на углу, чтобы выпить по стаканчику на ночь. Он даже не понимал, насколько близко моя квартира находится к его местному водопою.

— Все будет хорошо. Теперь я здесь.

Я подскочила, когда Хит заговорил. К тому, что у меня есть телохранитель, придется немного привыкнуть. Я изучала его профиль в свете уличных фонарей. По-своему, он был сексуален. Когда он впервые пришел ко мне в офис, моя первоначальная оценка заключалась в том, что он был довольно уверенным в себе, хорошо сложенным серебристым лисом. Его борода была аккуратно подстрижена, костюм сшит безукоризненно и даже ботинки сияли.

— Ты действительно понятия не имеешь, с чем тебе предстоит столкнуться, — я сочла необходимым предупредить его. Снова.

Он снова похлопал меня по ноге.

— Не беспокойся. Я разберусь с этим.

Он подъехал к моему многоквартирному дому и припарковался на улице, затем выключил машину, и мы сидели и ждали. Окна быстро запотевали.

Не прошло много времени, как подъехала потрепанная «тойота» и припарковалась в нескольких местах от нас.

Она была шлюхой. Не было другого способа сказать это. Эгоистичной, титулованной, никчемной шлюхой. У нее, наверное, были собраны все ЗППП в медкарте. Она предоставляла мне держать ее за руку во время тестов, точно так же, когда она делала аборт в старших классах. Это то, кем на самом деле была Реджи. Я наблюдала за ней и ее новым мужчиной через боковое зеркало. Они болтали в машине, как мне показалось, несколько часов, пока я вдувала в руки длинные струи горячего воздуха, просто чтобы согреться.

Я практически могла слышать разговор. Я была на ее стороне. Мне стало жаль этого парня. Я знала, что она очаровывала его той или иной историей о том деле, которым так гордилась. Я могла представить, как она бессвязно бормотала об этом, добираясь до Верховного суда, и ни разу не упомянула, кто печатал ее заметки. Я никогда не забуду тот раз, когда она пыталась приписать себе мое искусство. С Реджи ничто не было запретным. А эта награда «Золотой ключ»? Она была не ее. Она была моей. Никто другой не смог бы нарисовать такой великолепный закат.

Начиная со школьных проектов и заканчивая помощью ей в изучении физики в колледже, Реджина никогда не ставила мне это в заслугу. Я не могла себе представить, где бы она была, если бы меня не было рядом, чтобы поймать ее. Но это не имело значения. Вместо этого, в машине с новым мужчиной, с которым она в конце концов бы рассталась и о котором бы пожалела, Реджи делала то, что у Реджи получалось лучше всего — была в центре внимания.

У нее был комплекс героини. В этом я была уверена. Классический нарцисс, у меня не было сомнений в том, что ее нового мужчину — приятного на вид — ни разу не спросили о нем самом. Ему бы повезло, если бы она хотя бы знала, как его зовут. Учитывая это, было невозможно не думать о Поле. Парень, с которым у меня были дети, мы поженились и в конце концов развелись. Пол, наверное, был единственным, кто действительно понимал мои испорченные отношения с Реджиной. И все же, он был последним в длинной очереди, кто выбрал ее сторону, а не мою.