Какая-то часть меня хотела сказать ей об этом. Реакция, которую она испытала бы, узнав, что мы с ним трахались всего несколько месяцев назад на ее итальянском кожаном диване в очередной нашей извращенной интрижке, была бы почти волшебной. Реджи вечно недооценивала меня. Даже тогда, когда я спросила, собирается ли она пить свое вино, я практически могла читать ее мысли. Она была — наверняка — убеждена, что я каким-то образом убила ее любимого мужчину, и ни за что на свете не могла понять, как я попала в ее квартиру. Это было действительно смешно. Всю нашу жизнь я наблюдала за ней. Я знала ее корявые методы и даже права. Для меня не было ничего удивительного в том, что она не заперла дверь. А ее импровизированный телохранитель? Ха. Смехотворно.

— …оно дешевое? На вкус оно не было похоже на твое обычное вино. В любом случае, я возьму еще один бокал, если ты не собираешься его пить, — настаивала я.

Реджи, по большей части, все еще безмолвная, протянула мне свой бокал. Затем повернулась, чтобы, как я была уверена, взять телефон и позвонить в полицию. Я свободной рукой схватила ее за руку.

— Да, мы не будем звонить свиньям. Ты и я? У нас есть кое-какие незаконченные дела.

Именно с этими словами я улыбнулась ей и сообщила о своем праве носить оружие.

— На самом деле у тебя нет оружия. Прекрати это, Сильви. Я ненавижу, когда ты так со мной поступаешь.

— Ты можешь проверить меня. В прошлый раз это хорошо сработало.

— Хорошо! Что тебе нужно?

— Я хочу, чтобы ты посидела со мной. Давай нальем тебе вина. Мы можем прикончить бутылку и посмотреть реалити-шоу. Все будет как в старые добрые времена. Господи, ты ведешь себя так, будто я хочу держать тебя на мушке. Ты хоть представляешь, каково это — брать в заложники свою лучшую подругу только для того, чтобы устроить с ней девичьи посиделки?

У меня не было с собой пистолета. Никакого ножа. Никакой бейсбольной биты. Ничего. Черт, даже коробка, которую она упаковала для меня, все еще стояла в коридоре. Я не была тупой. Я знала, что один из ее любопытных соседей может вызвать полицию. Если бы они действительно появились, я была достаточно умна, чтобы выйти из этого всего совершенно чистой. Это была еще одна вещь, которой я научился у Реджи. Она нанесла достаточный урон моему криминальному прошлому, а я была слишком стара, чтобы идти на такой риск, на который когда-то шла ради своей неблагодарной сообщницы. Копы и я никогда не сможем быть вместе. Уж точно не против слов писклявой Реджины.

Невозможно было забыть, сколько раз я спасала ее. Еще в том первом семестре колледжа, всякий раз, когда приходили копы, именно я вытаскивала фальшивое удостоверение личности и убеждала их, что все в порядке. Это я возила ее на вечеринки и обратно, рискуя своими водительскими правами. Даже бросив учебу, чтобы сбежать с Полом, потому что я была беременна, я сняла жилье для женатых людей — умоляя декана позволить мне остаться еще на один семестр, просто чтобы я могла присматривать за Реджи.

Она поблагодарила меня? Ценила ли она когда-нибудь то, от чего я отказалась? Конечно, нет. Это было не в ее стиле, и никогда не будет. Чтобы я думала, что все изменится? Ха. Это была шутка.

Я не была совсем невменяемой. Я знала, что должна просто сдаться. Моим следующим лучшим шагом было бы заблокировать ее и полностью двигаться дальше. Но это было нелегко. Я дала клятву и была совсем не похожа на свою чокнутую подругу. Я наблюдала, как Реджина медленно направилась на кухню, чтобы взять бутылку вина. Я, конечно, знала, что она только выигрывает время. Но это было прекрасно. Я тоже выигрывала время.

Наклонив голову, чтобы получше рассмотреть ее, я заметила новую картину, прислоненную к кухонному острову, и спросила ее об этом.

— Это новая?

— Да, — сказала она, явно решив ответить мне одним словом.

Я ненавижу, когда она становится такой. Закрытость была похожа на ее религию. Это была моя работа — вытащить ее из скорлупы, и это могло быть утомительно. Подойдя ближе, я определила, что холст 12х12 представляет собой смесь акриловых и масляных красок. То, что казалось скучным пейзажем, могло быть только началом того, что, как я знала, наверняка станет еще одним блестящим произведением искусства. Почему Реджи не продала это дерьмо, было выше моего понимания. Укол зависти прокрался у меня в животе, когда я сделала еще один глоток вина.

— Что это будет?

— Просто пейзаж.

Я знала, что это не так. Реджи никогда не останавливалась на птицах и деревьях. Через неделю холст будет усеян животными, людьми и совершенно новой сценой; фон исчезнет в приглушенном начале. Я сделала мысленную пометку не спускать с него глаз. Что бы она ни сделала, я могла превзойти ее.

— Это красиво, — сказала я, не в настроении спорить больше, чем мы уже поспорили ранее.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Я ненавидела, когда разговор становился таким напряженным между нами, но это было не совсем ново.