— Тебе действительно следует продавать свои работы галереям. У тебя есть талант, Реджи. Помнишь миссис Кинсли и премию клуба молодых художников "Ключ"? Разве ты не выиграла серебряный ключ?

Я, конечно, точно знала, какой ключ она выиграла. Я взяла золото. Моя лучшая подруга навсегда была не единственной, у кого был художественный талант. Хотя я предпочитала ее работу своей, я не собиралась говорить об этом вслух. А миссис Кинсли, наш любимый учитель рисования, всегда давала понять, что я тот, кто пойдет дальше в мире искусства. Она назвала Реджину творческой личностью, а меня — человеком с техникой и дисциплиной. Я скучала по ней так же, как по матери Реджи. И воспитывать ее? Ну, это было стервозно. Но после того, через что Реджи заставила меня пройти? Это тоже была просто карма.

— Бронзовый.

— О, верно. Чертова Синди Кондон. Ее картина была отстойной. Что она сделала? Разве это не у нее были руки?

— Ручка и чернила.

— Убого. Тебе следовало взять серебро. Даже миссис Кинсли так думала. Ну что ж, по крайней мере, у тебя есть фирма. Я думаю, что искусство — это просто хобби для большинства людей. У тебя есть карьера. Не каждый может так сказать. Как у тебя дела?

На самом деле, я хотела спросить ее, со сколькими мужчинами она переспала и сколько лет ей потребуется, чтобы управлять шоу, но если мы когда-нибудь собирались вернуться к какому-то уровню дружбы, я должна была вести себя спокойно. Я был жертвователем. И, несмотря на мое презрение к ней, я знала, что правильно было бы смягчить ситуацию.

Когда Реджина наполнила третий бокал, я подвинулась к гранитной стойке. Медленно я провела рукой по ее телефону, сжимая его в ладони, прежде чем сунуть в карман. Желая, чтобы я могла выключить его так, чтобы она не заметила, что он исчез, я не верила, что она не выйдет из квартиры, если я выйду из комнаты. Я могла бы придумать способ сломать эту штуку, когда она была уже хороша и пьяна. Потому что тогда, по крайней мере, она была бы со мной наедине. И потом, она не смогла бы позвонить в полицию.

Бутылка вина казалась тяжелой и чужой в моей руке, для чего-то столь обыденного. Мой разум закружился, когда я изо всех сил пыталась понять, что за сумасшедшая сука в моей квартире. Снова.

Куда, черт возьми, подевался Хит? Я действительно волновалась, потому что он никак не мог просто так уйти. Даже если бы она попыталась подкупить его по-крупному, он бы не взял денег. Я заплатила высокую цену, чтобы нанять усиленного телохранителя, просто чтобы не беспокоиться об этом. Кроме того, где бы Сильвия вообще взяла такие деньги? Она была в одном шаге от нищеты.

— Почему мы говорим о занятиях искусством столетней давности? Почему бы тебе просто не сказать мне, чего ты хочешь?

Все, что угодно, лишь бы заставить ее говорить, пока я не придумаю, что делать.

У нее хватило наглости бросить на меня щенячий взгляд. Чистая невинность, исходящая прямо от сатаны.

— Я же сказала тебе. Я хочу, чтобы все было как в старые добрые времена. Реалити-шоу. Время для девочек. Просто потусоваться.

Я перегнулась через стойку, гнев накатывал на меня, как волна жара.

— Я не хочу проводить время для девочек. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Лично я не хочу тебя больше никогда видеть.

Она поднялась, пока мы не оказались нос к носу.

— У нас есть договор всегда быть вместе, на всю жизнь. Ты будешь уважать это.

Я откинула голову назад и рассмеялась, хотя знала, что это ее разозлит. Пф-ф, наверное, потому, что я знала, что это ее разозлит.

— Перестань смеяться.

Ее приказ заставил меня смеяться еще громче. Ее щеки покраснели, и я наблюдала, как она пытается сообразить, что делать дальше. По крайней мере, мы были равны в категории неуверенных в себе.

— Заткнись нахрен, Редж. Ты знаешь, что надо мной лучше не смеяться.

Я приподняла бровь и ухмыльнулась ей.

— Да, потому что это сработало для тебя в прошлый раз?

Она бросилась на меня, как я и предполагала, но я был готова. Моя хватка на бутылке вина была крепкой, когда я размахнулась и ударила ее поперек виска. Бутылка не сломалась, но Сильвия съежилась от громкого стука, когда они соприкоснулись.

К счастью, удар оглушил ее настолько, что ее глаза закатились, но кожа не была повреждена, так что мне не пришлось вытирать кровь.

Спасибо, бл*ть, за маленькие чудеса.

Это была игра, ради которой она жила — ее собственное больное, манипулятивное реалити-шоу. В последний раз, когда меня заставили участвовать в одном из ее эпизодов, у нее все сложилось не лучше, чем только что. Она считала себя гением, но на самом деле была не более, чем идиоткой. Тот факт, что она не могла думать самостоятельно, потому что была слишком занята, пытаясь жить моей жизнью, никогда не замедлял ее настолько, чтобы разумно обдумать ситуацию.