– Мистер Лемони, конверт, – нетерпеливо проговорила Зубная Фея.

Сотрясаясь от гнева, аптекарь достал из жилетного кармашка ключик и открыл шкаф. После чего со всем возможным почтением раздвинул челюсти черепа и аккуратно вытащил конвертик.

Полли бесцеремонно выхватила его из пальцев мистера Лемони и поспешно развернула.

– Что там? – раздраженно спросил аптекарь. – Это стоило того, чтобы осквернить череп моего прадедушки?

Полли озвучила содержание записки:

«Это – последняя загадка. Я жду тебя там, где горит глаз и бьется сердце саквояжного спрута».

– Саквояжный спрут? – спросил аптекарь. – У меня есть парочка. Они дают лечебные чернила, а еще их сушеные присоски помогают от сыпучей крапивницы.

– Нет, мистер Лемони, – вздохнула Полли. – Речь идет не о таком спруте.

– Не о таком?

– Спрут обвил своими щупальцами весь Саквояжный район. Я знаю, где искать последнюю загадку.

– Где же?

– Там, где бьется его сердце, – сказала Полли. – Где же еще?..

…Сумасшедшие и их загадки…

Погода ухудшилась. Снег залепливал лётные очки, крылья работали на усиленном режиме, из выхлопов валил дым, ветер бил и толкал Полли.

Бэббит предостерегал ее от полетов в таких условиях, впрочем, Полли и сама предпочла бы сейчас оказаться на земле. Она промерзла насквозь, и даже теплая подкладка не особо помогала.

И все же, несмотря на все преграды, добралась до Чемоданной площади Зубная Фея меньше, чем через двадцать минут.

Привокзальная площадь жила своей жизнью. На станции стояли рядком кэбы, кэбмены грелись у горящей жаровни, передавая по кругу бутылочку. В центре площади застыл дирижабль, расположенные кругом семафоры горели красным, сообщая всем и каждому, что вылет отменен. Светились окна гостиницы «Габенн» и «Ресторана госпожи Примм», в Паровозном ведомстве, несмотря на позднее время и близость к празднику, кипела работа. Клерки сидели за своими столами, заполняли бесконечные бумаги, стучали штемпелями и клеили марки.

Работа не прекращалась ни на миг и в прислонившейся к зданию вокзала центральной станции пневмопочты Тремпл-Толл. Пересыльщики, не покладая рук, принимали капсулы и переотправляли их дальше во всех направлениях. По трубам-щупальцам шли послания во все концы Саквояжного района. «Сердце спрута» билось с частотой и ритмом часового механизма…

Зубная Фея облетела купол станции и опустилась на крышу в некотором отдалении от светящегося окна, похожего на глаз.

Последняя загадка ждала ее…

Достав пистолет-«москит» и озираясь по сторонам, Зубная Фея осторожно двинулась по крыше.

Больше не будет никаких конвертов, ее поиск почти закончился – она это чувствовала.

Что ж, конверта и правда не было.

На парапете лежала, распростерши механические крылья, ворона. Ее глаза-лампы тускло светились, из груди раздавался звон шестеренок, но, помимо этого, автоматон не подавал признаков жизни.

Полли застыла. Ворона? Все эти загадки вели к ней?

На ум сразу же пришли Лжекрампус и тот таинственный человек, с которым он встречался в пабе «Ворон и Пес». Почему Зои Гримм оставила ей этого механоида? Что она хотела этим сказать?

Полли склонилась над вороной и неожиданно заметила, что в клюве у нее что-то зажато.

– Монета? – недоуменно прошептала она и тут вдруг все поняла. Оборванные ниточки связались в голове. И Лжекрампус, и убийства, замаскированные под несчастные случаи, и Зои Гримм.

Последняя загадка разгадалась.

– Дура! Какая же я дура!

Зубная Фея раскрыла крылья и взмыла в воздух. Вокзальные часы начали отбивать десять часов вечера.

***

Девять часов тридцать минут вечера. До Нового года осталось два с половиной часа.

Мистер Супмарк положил в чемодан громоздкий механизм и закрыл крышку. С тоской оглядев свою крошечную квартирку, он подхватил чемодан и двинулся к двери.

Оказавшись на темной лестничной площадке, он достал из кармана ключ и попытался запереть дверь. Замок заклинил. Как всегда!

– Да будь оно все проклято! – прорычал он себе под сморщенный крючковатый нос.

С третьего раза ключ наконец провернулся, щелкнул замок.

Мистер Супмарк развернулся и подошел к лестнице. Тяжко вздохнул. Он ненавидел эту лестницу всем сердцем: его огромные башмаки проваливаются на узких, будто нарочно сделанных для карликов, ступенях, а керосиновый фонарь воняет так, что пробуждается едва затихшая чихота, да и светит он так тускло, что лучше б его и вовсе не было. В темноте привычнее… в темноте приятнее…

Мистер Супмарк был уже на втором этаже, когда скрипнула дверь миссис Йолли. Он вздрогнул: встреча с этой отвратительной краснолицей женщиной была крайне неприятной и нежелательной.

– О, Питер из антресольной квартиры! – проскрипела миссис Йолли, похожая на пьяного кота. – Где моя оплата? Уговор был раз в неделю, а не раз в неделю и два дня!

Мистер Супмарк скрипнул зубами.

– Да, мэм, я как раз…

– Новый год на носу! – продолжила ворчать домовладелица. – Самое время повыгонять всех блох-должников! Вы же не хотите остаться на Новый год на улице, Питер из антресольной квартиры?