«Отдай ее! – кричал Крампус. – Отдай ее, ты, подлый вор! Верни мне мою шубу!»

Охранники Ригсберга схватили Крампуса, намереваясь вышвырнуть его за двери, но Сесил неожиданно велел отвести его в свой личный кабинет.

«Я предлагаю тебе сделку, Крампус, – сказал он, когда они остались наедине. – Банк останется моим, а шуба… я верну ее тебе…»

«Мне плевать на банк. Верни мне мое! Я замерзаю…»

Сесил Ригсберг расхохотался:

«Не так быстро. Мы подпишем договор, в котором ты поклянешься, что не отберешь у меня банк. А также… шуба теперь является собственностью банка, и тебе придется выкупить ее…»

Крампус не поверил своим ушам.

«Что?! Выкупить?!»

«Ничего личного. Обычная процедура. Ты ведь хочешь вернуть свою шубу? А в знак доброй воли я еще и верну тебе колокол…»

«Да будет так!» – сказал Крампус, понимая, что у него нет выбора, и поставил под договором свою подпись – отпечаток когтя.

Это был обычный, как тогда казалось, контракт на приобретение мехового изделия за определенную сумму при определенной процентной ставке, которая увеличится через год.

Дух зимы полагал, что выкупить шубу у Ригсберга, погасив процент, будет просто, ведь лес, его вотчина, хранит в своих недрах множество золота, но он и не представлял тогда, как ошибался.

Крампус отправился в лес, стукнул в колокол, созывающий свиту, но явившиеся гоблины не узнали его без шубы. Они напали на него. Ригсберг просчитал и это: он полагал, что прихвостни убьют Крампуса, и лишь чудом тому удалось сбежать.

В лесу было еще холоднее. Выхода не оставалось, и Крампус вернулся в Габен. Больше добыть деньги было негде.

Величайшее унижение! Ему пришлось не только прикидываться человеком, но и жить мерзкой человеческой жизнью. И все же его шуба стоила того. Он брался за любую работу: был и углежогом, и путевым обходчиком, и кочегаром. Пока однажды не нашел себе работу по душе: вернулся к истокам, так сказать. «Пансион мадам Лаппэн для непослушных детей» нуждался в воспитателе с определенными навыками: они искали того, кто без жалости будет наказывать подопечных, и Крампус стал таким воспитателем.

Время шло. Мстительный дух зимы превратился в одного из ничем не примечательных жителей Тремпл-Толл. У него была работа, появилась квартирка. Был даже друг – профессор Гримм, который и пробудил его. Профессор писал книгу о Крампусе, они встречались вечерами, и дух зимы рассказывал ему о себе…

Потихоньку деньги копились, и однажды Крампус собрал нужную сумму. Наконец! Он вернет шубу! И покинет этот гадкий город!

Придя в банк и встретившись с Ригсбергом, он понял, что радовался преждевременно. Как я и говорил, Сесил Ригсберг был искусником во всем, что касалось бумаг. Он обманул Крампуса: «Подписывая договор, всегда читайте мелкий шрифт!» Пока Крампус копил деньги, процент долга увеличился, и, согласно договору, он уже был должен вдвое больше того, что принес.

Так мстительный дух зимы стал тем, кого в банке называют «безнадегой».

Бессилие и болезненная меланхолия охватили его. А что уж говорить о непрекращающемся ознобе, который он испытывал.

И тогда профессор Гримм вызвался помочь ему добыть шубу. Не буду вдаваться в детали. Думаю, вы и так понимаете, что ему это не удалось – Ригсберг не собирался так просто выпускать Крампуса из своих лап…

За все эти годы Крампус не раз приходил в банк в надежде выплатить долг и вернуть шубу, но всякий раз долг увеличивался. Проклятый договор держал его в плену, и освободиться казалось невозможным.

Но сегодня… сейчас… все изменится…

Мистер Супмарк замолчал.

Они с мисс Коггарт стояли у шкафа, на дверце которого значилось: «19-21-17-14-1-18-12».

Дрожащей от волнения рукой он открыл дверцу.

Она была внутри! Висела на вешалке, как какое-то никчемное пальто!

Протянув руку, он коснулся длинным обломанным ногтем меха на оторочке шубы. И содрогнулся.

После чего одним движением сорвал с вешалки шубу, закутался в нее – руки нырнули в рукава, на голову опустился капюшон. Звякнули свисающие по полам цепи, зазвенели бубенцы.

Мисс Коггарт не видела лица мистера Супмарка. Он скрючился, и его начали бить судороги. Подземное хранилище наполнилось совсем не человеческим ревом.

Она отшатнулась и выронила фонарь. Стекло звякнуло, разбившись. Фитиль погас.

Мистер Супмарк обернулся, но это был уже не тот джентльмен, который пришел в банк, пытаясь получить ссуду на свое изобретение. Прямо на глазах потрясенной старшей клерк-мадам, пробив капюшон, на его голове выросли два изогнутых рога, узкая треугольная борода удлинилась, а глаза… они загорелись, как два уголька!

– Вы очень плохо вели себя в этом году, мисс Коггарт, – сорвалось хриплое с сухих изломанных губ, а затем Крампус, мстительный дух зимы, прыгнул.

Мисс Коггарт закричала.

***

За два часа до Нового года центральная площадь Тремпл-Толл почти опустела.

Семафоры на станции дирижаблей горели красным, а туша «Бреннелинга» напоминала сугроб, в котором тускло светились иллюминаторы. Прополз трамвай.

Парочка поздних прохожих торопилась вернуться домой: один нес на плече елку, а другой тащил санки, груженные пирамидой коробок с ленточками.