– «Чёрнич» со смолой второго кипения, горчичное пирожное и свежие выпуски всех газет.

Мистер Блохх кивнул, и горбун отправился исполнять заказ, морщась и почесывая голову в колпаке – судя по всему, головной убор был смазан крапивным раствором.

«Что же они такого натворили?» – подумал мистер Блохх, бросив взгляд на владельца кафе, чья фигура чернела за стойкой.

Огромный, в десять футов ростом, этот человек вызывал своим видом оторопь даже у прожженных злыдней. Он отдаленно походил на волка: мохнатые брови, густые черные бакенбарды, почти полностью скрывающие лицо. Мелкие желтые глаза со злобой косились на посетителей.

Никто не знал, как зовут этого человека, и все называли его просто Хозяином. Однажды, около тридцати лет назад, Хозяин прибыл в Габен, и поговаривали, что он приехал сюда из Норича, дикой лесной страны на севере, но так это, или нет, не знал даже мистер Блохх.

Заметив внимание к своей персоне, Хозяин коротко кивнул мистеру Блохху и склонился к похожему на жуткое орудие пыток кофейному варителю.

Игорь принес стопку газет, и мистер Блохх приступил к исследованиям. Так он это называл. Как и всегда начав с «Мизантрополиса» (издание Старого центра), он погрузился в перипетии жизни в Габене – чем там сегодня дышит этот город?

Мистер Блохх читал газеты не так, как все прочие. Его больше интересовали не сами строки, а то, что скрывалось между ними, он не обращал внимания на заголовки, вылавливая в заметках намеки, недосказанности, оттенки недооформленных настроений. Собирая все это, он по кусочкам выстраивал понимание того, что на самом деле происходит в Габене. Город говорил с ним – мало, кто в действительности понимал его, Габена, язык, и мистер Блохх был одним из них.

Газета сплошь пестрела новогодними заметками – Габен жил ощущением праздника, что было не удивительно, вот только «междустрочье» сквозило чем-то холодным и мрачным… Что-то начиналось… – и далеко не все из этого было запланировано им самим.

От чтения мистера Блохха отвлекло появление в кафе того, кого здесь быть не должно было.

Ширма отползла, и в темный зал ввалился невероятно толстый господин в черном сюртуке, который на нем сидел, как чехол на воздушном шаре; лицо вошедшего было обильно напудрено, а небольшая голова, словно картина в раме, окаймлялась париком, концы которого, собранные из сотен подвитых буклей, свисали до самого пола.

Эти хитрый высокомерный прищур и кривая усмешка были хорошо знакомы всем в городе – они нередко появлялись на передовицах газет.

Разговоры стихли, даже вещание по радиофору со стойки (Хозяин слушал хронику преступлений) смолкло. Со всех сторон раздался нестройный шепот:

– Судья Сомм… – Посетители «Злобб» во все глаза глядели на толстяка и боялись моргнуть. – Что он здесь делает?..

Судья обвел присутствующих презрительным взглядом и, вскинув пухлый палец, громко провозгласил:

– Приказываю всем бояться! За вами закон явился лично! Вы слишком долго испытывали мое терпение! Всех арестую! Всех посажу в «Хайд»! Всех повешу! Но сперва…

Мистер Блохх утомленно вздохнул и вновь скрылся за газетой.

Судья продолжал:

– …я выпью в этом славном местечке с моим другом Брегером!

Из-за одного из столов раздался удивленный возглас:

– Лицемерник, это ты, что ли?

Судья, или, вернее, злодей Лицемерник, расхохотался и заметил:

– Ну не Сомм же сюда заглянул, честное слово!

Присутствующие испустили шумные вздохи облегчения, и под ворох дружных проклятий мнимый судья подошел к своему приятелю и сел за стол.

– Игорь, чашку «Чёрнича», пропрогорклее, ну и дюжину горчичных пирожных – закон проголодался!

– Будет исполнено, – каркнул горбун.

Кафе вернулось к привычной жизни, и вскоре все забыли о шутке Лицемерника. И только мистер Блохх продолжал злиться. Лицемерник получил свое прозвище потому, что слыл в определенных кругах мастером перевоплощения. Говорили, будто он может прикинуться кем угодно, что вызывало у Человека-с-сотней-лиц закономерный зубовный скрежет: жалкий подражатель, он лишь имитировал других, притвора и кривляка, причем, по мнению мистера Блохха, делал он это весьма посредственно и едва ли не бездарно – только слепой мог поверить жалким потугам Лицемерника сыграть кого-то другого. И уж точно этот бездарь ни за что не смог бы изобрести новую личность, ведь для этого нужен настоящий талант.

– А я знаю, зачем ты вырядился! – сказал между тем приятель Лицемерника Брегер.

– Неплохой костюмчик, как считаешь?

– Вполне, – угрюмо ответил Брегер. – А я пока не придумал в кого переодеться.

Мистер Блохх презрительно поморщился: в Обществе Злодеев Габена устраивали новогодний маскарад, где, по слухам, должен был собраться весь злодейский свет не только этого города, но и многих других. Все приглашенные должны были надеть костюмы и прикинуться фликами и прочими важными господами: мистер Блохх не сомневался, что там будет парочка «сержантов Гоббинов», несколько «господинов бургомистров» и прочие служители закона и чиновники.