Тилли горестно вздохнула. Она боялась поверить в то, что ехала на настоящий праздничный ужин, еще и потому, что ей казалось, будто все происходящее – просто сон, и она вот-вот проснется в своей каморке за башмачной мастерской, поднимет голову с мокрой от слез подушки и станет вслушиваться: дома ли мистер Тумнус, при этом пытаясь понять, он сегодня просто злобный или очень злобный…

Башмачник Тумнус и его приятель старый полковник Сэдвиш никогда не были трезвыми. От них пахло угольной настойкой – Тилли ненавидела этот запах. Всякий раз, как они приходили, она с содроганием ждала, что они вот-вот ввалятся в ее каморку. Девочка отрабатывала свой уголок, выполняя в башмачной мастерской всю грязную и тяжелую работу: ее рыжие волосы и тонкая бледная кожа пропитались лаком для кожи, а пальцы опухли от грубых ножниц. Мистер Тумнус вечно придирался и бранился, обзывал Тилли «зубастым гремлином», а еще дергал ее за волосы и лупил старым башмаком. Если бы только мама и папа были там, они не дали бы ее в обиду, а песик Быдль покусал бы злобного башмачника. Но их не было, и Тилли приходилось терпеть жестокое обращение.

Клиенты мистера Тумнуса были ничуть не лучше его самого – они то и дело появлялись на пороге мастерской, негодующие и разъяренные. Дело в том, что мистер Тумнус использовал лишь плохие гвозди, и подметки вечно отлетали. Когда клиенты удалялись, башмачник хватал Тилли за шиворот и пинком выгонял ее за дверь – на поиск новых гвоздей. Ей нередко доставалось от клиентов мистера Тумнуса, но не все из тех, кто заходил в мастерскую, были дурными людьми. Тилли вспомнила того доброго и милого джентльмена в коричневых туфлях, который зашел вчера. Он угостил ее имбирным пряником и поселил в сердце девочки надежду. Этот джентльмен пожалел ее и сказал: «Скоро все наладится».

Он был прав! Ведь именно ее письмо выбрал господин главный редактор «Сплетни», и вот она уже едет к господину Моргрейву! Ее ждет праздничный ужин и…

Экипаж вздрогнул и качнулся. Раздался стук, как будто что-то ударило в крышу.

– Что это такое? – спросила Тилли и прильнула к окну. За ним была лишь метель.

Мистер Мрачник ответил не сразу. Какое-то время он словно обдумывал произошедшее и его существенность, после чего расщедрился на лаконичный ответ:

– Плохая мостовая.

Но Тилли не верила в то, что колесо всего лишь попало в выбоину. Она отчетливо слышала, как на крышу экипажа что-то упало или… приземлилось. А мистера Мрачника это, казалось, и вовсе никак не озаботило.

Но они продолжали ехать, как ни в чем не бывало. Больше ничего не происходило, ничто не нарушало размеренность поездки. Лишь снаружи выл ветер, да косой стеной валил снег.

Тилли расхрабрилась и спросила:

– А какой он?

– Кто?

– Господин Моргрейв.

Девочка представляла его себе высоким и статным, с широкой улыбкой и добрым лицом, в красивом дорогом костюме и с блестящими туфлями, ведь только такой человек мог проявить щедрость в отношении маленькой бедолаги из Тремпл-Толл, и не где-нибудь, а в Сонн, районе богатых домов и уютных коттеджей. В его особняке ее ждут большой запеченный гусь, пышная, украшенная елка, а еще там будет тепло-тепло…

Мрачник долго не отвечал и, когда Тилли уже решила было, что он промолчит, сказал:

– Он – из других мест.

– Не из Габена?

– Верно.

– А откуда?

Любопытство девочки явно действовало ее попутчику на нервы. Он достал небольшую бутылку, открутил крышку и пригубил.

– А что вы пьете? – спросила Тилли.

– Машинное масло, – мрачно пошутил этот странный человек. – Нужно смазать шестеренки. Хватит задавать вопросы. Мы скоро прибудем…

Он сказал правду. Тилли успела лишь подумать, как это странно отвечать на вопрос «Какой он?» – «Он – из других мест», словно это самое важное, что можно сказать о господине Моргрейве, как экипаж замедлился и, выпустив по сторонам два облака пара, остановился.

– Мы на месте. – Мрачник открыл дверцу и вышел на улицу.

Свою дверцу Тилли удалось открыть лишь с третьей попытки. Справившись с тугой ручкой, она выбралась из экипажа.

Снег усилился, и девочка никак не могла понять, где они очутились. В нескольких шагах начиналась широкая лестница, ведущая к парадному входу дома, – это все, что она смогла разобрать.

– За мной, – сказал Мрачник. – Не отставай.

Они поднялись по лестнице и прошли через широко раскрытые двери. Свет не горел и здесь.

Девочка и ее провожатый двинулись через большой темный холл, похожий на зал писем в здании главпочтамта Тремпл-Толл. Шаги Мрачника и Тилли разносились по сторонам заунывным эхом. Девочка вертела головой, пытаясь рассмотреть как можно больше. Сбоку виднелась стойка, за которой расположились одинаковые ячейки с номерками, в углу разместилась пустующая гардеробная.

Напротив главного входа чернел лифт. Тилли никогда не ездила на лифте – их в Саквояжном районе можно было пересчитать по пальцам.

Девочка и ее спутник зашли в небольшую кабинку. Мрачник закрыл решетку и дернул рычаг. Где-то над головой загудели механизмы, и в тот же миг кабинка, качнувшись, поползла вверх.

Тилли хотела спросить, куда они направляются, но ее спутник резко вскинул руку и покачал указательным пальцем, веля ей помалкивать. Девочке не осталось ничего иного, кроме как уставиться в пол и начать гадать, что ее ждет в скором времени.

Поднимались они так долго, что Тилли начало казаться, будто они никогда не прибудут, а кабинка вот-вот покинет дом, выберется через проем в крыше и взмоет в небо. Но вот наконец лифт остановился, и спутник маленькой мисс Беррике отодвинул решетку.